|
|
Остров Русалок
| |
| Anatta | Дата: Суббота, 25.02.2012, 20:07 | Сообщение # 1 |
|
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Статус: Offline
| Посвящается
исполнительному продюсеру Чарльзу Пратту,
который обращает слишком много внимания
на зрительские рейтинги.
Глава 1.
Женщина с глазами цвета моря.
Впервые я узнала о Русалочьем Острове, вернее, о том, что он на самом деле существует, от одной моей пациентки.
Это была удивительная женщина.
Странно говорить такое о человеке, страдавшем в течение многих лет диссоциативным расстройством идентичности, но я не могу сказать иначе.
То, что передо мной находится необычный человек, я поняла сразу, как только она переступила порог моего кабинета в частной клинике пригорода Сан-Франциско. В течение пяти лет я была одновременно владельцем этой клиники и работала там, как одна из врачей.
Однажды – это было почти в конце лета - к воротам подъехало такси, и оттуда вышла красивая блондинка среднего роста, одетая в мужской костюм. Она заметно нервничала и прижимала обеими руками к груди походный рюкзак, вероятно, с личными вещами. Пятью минутами позже мне позвонили из регистратуры и сообщили, что новоприбывшая желает говорить непременно со мной.
Я разрешила впустить ее.
Войдя в кабинет, блондинка остановилась возле дверей, словно боясь сделать хоть шаг дальше. Её тонкие, исхудавшие руки заметно дрожали. Загнанный, испуганный взгляд метался от предмета к предмету.
- Проходите, пожалуйста, - попыталась я ободрить незнакомку, говоря по возможности более тёплым и мягким голосом.
Встав из-за стола, я развернула кресло в её сторону.
- Садитесь. Я вас внимательно слушаю.
Женщина посмотрела мне прямо в глаза – мне никогда не забыть, сколько боли и страдания было в том взгляде! – и прошептав:
- Доктор, умоляю, помогите, - внезапно потеряла сознание.
Все свои силы она потратила на то, чтобы довезти себя до моей клиники. Да, именно так. Не доехать, а «довезти себя», ибо внутри нее уже долгие годы жила вторая личность - опасной преступницы и убийцы. Бедняжке приходилось бороться с собой, чтобы проехать это расстояние и не забыть вовсе, куда и зачем она едет. Она собрала всю свою волю, и ей удалось добраться до меня.
Когда она очнулась после обморока, мне пришлось иметь дело с ее второй личностью, и я сразу поняла, как нелегко приходилось моей пациентке. Жить с таким кошмаром внутри почти двадцать лет… Я бы на ее месте не прожила и дня!
Преступницу звали Лиза, и не было на свете человека, которого она бы любила, или которому могла бы доверять. Она мстила за свою поломанную судьбу всем, кому могла, но больше всех ненавидела родную мать. Из ее отрывочных фраз я поняла одно: она жалеет, что пуля, предназначенная матери, лишь задела последнюю, но не убила.
Осмотрев её вещи, я нашла заряженный револьвер на предохранителе и водительские права на имя Сьюзен Калье. На фотографии моя пациентка была в огромных очках в толстой чёрной оправе и с длинными вьющимися рыжими волосами. Права были выданы не так давно, всего пару месяцев назад. Еще в рюкзаке нашлись три длинные цветные юбки, две вязаные кофты с длинным рукавом, одна зелёная блузка, слегка запачканная на воротнике алой масляной краской… Немного денег…
Я бросила это бесполезное занятие. Замечательно, ко мне на лечение приехала какая-то бедная, бездомная художница, страдающая раздвоением личности, которая к тому же недавно покушалась на жизнь собственной матери, а мне ее почему-то жаль, и я ловлю себя на том, что если приедет полиция, я скорее спрячу эту женщину от них, чем выдам ее.
Всю ночь я ворочалась с боку на бок и не могла уснуть.
Утром, придя на работу, первое, что я сделала, это отправилась к ней в палату. Сьюзен уже проснулась и выглядела изумленной.
- Неужели я все-таки добралась сюда? – шёпотом спросила она у меня.
- К счастью, да.
Я присела на стул напротив и пристально посмотрела на неё.
- Ты ведь знаешь, что с тобой происходит, не так ли?
Сьюзен не отвела взгляда. Даже не моргнула.
- Знаю. Я очень больна. И если вы мне не поможете, я не представляю, что со мной будет!
- Могу я спросить, откуда ты узнала про мою клинику?
Сьюзен наморщила лоб.
- Наверное, знала давно, - наконец, с трудом выговорила она. – Простите, я хорошо понимала, куда еду, но я не помню, откуда узнала о клинике… Боюсь, я многого о себе не помню с некоторых пор… Это все из-за Лизы. Она что-то делает, а потом уничтожает мои воспоминания. У меня есть муж и двое детей. Это я помню. Но Лиза сделала что-то нехорошее… Уже давно… И разлучила меня с мужем!
- Что ещё ты помнишь о себе?
- У меня есть деньги. Я смогу оплатить лечение! Вот только… не знаю, где моя кредитная карточка и чековая книжка, - её лицо снова стало растерянным.
- Не волнуйся так, - я сама уже начинала всерьез беспокоиться, но изо всех сил старалась не показать этого моей пациентке. – Ты обязательно вспомнишь. Я не настаиваю, чтобы ты оплатила лечение прямо сейчас.
На губах Сьюзен появилась слабая улыбка, но по её глазам не похоже было, чтобы она вполне понимала, что я ей говорю.
- Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы тебе помочь, но и ты должна постараться в свою очередь помочь мне.
- Да-да, конечно…
- Ты сказала, у тебя есть муж и дети. Где они сейчас? – продолжала я, опасаясь, правда, слишком давить на неё.
- Дома.
- И где ваш дом?
Молчание.
Очевидно было, что личность Лизы, окончательно овладела её рассудком. Воспоминания молодой женщины исчезали со скоростью тающего снега. Те несколько часов вчера, что я провела, общаясь с её альтер-эго, дали мне гораздо больше информации о происходящем. Болезнь была запущена, долгие годы не проявляла себя, а вот теперь, похоже, настал кризис.
- Так где ты живёшь, Сьюзен? – не сдавалась я.
Внезапно, когда я назвала её по имени, моя пациентка вздрогнула и подняла на меня просветлевший, но сильно удивлённый взгляд.
- Почему вы так называете меня?
- В твоих вещах лежали водительские права на имя Сьюзен Калье, - растерялась я. - Разве тебя не так зовут?
- Нет, хотя имя кажется мне знакомым…
- Хорошо, скажи тогда, как называть тебя, – предложила я.
Она некоторое время молча изучала пол, потом её стал бить озноб. Лоб покрылся испариной. Видно было, что молодая женщина прилагает титанические усилия, чтобы собрать воедино свой расщеплённый рассудок. Внезапно она обхватила руками свою голову и, в ужасе посмотрев на меня, хрипло прошептала:
- Я не помню.
Сначала я решила, что отказ от собственного имени есть результат болезни, однако через несколько дней мне пришлось убедиться: мою пациентку действительно звали не Сьюзен. Водительские права оказались фальшивыми. Вернее, сам документ являлся подлинным, но когда женщина получала эти права, она, вероятно, назвала не своё, а чьё-то чужое имя. Сьюзен Калье, рыжеволосая художница-портретистка и пейзажистка, была никем иным, как еще одним альтер-эго моей пациентки.
Её настоящее имя я узнала случайно. В отчаянии копаясь в личных вещах с последней слабой надеждой отыскать хоть что-нибудь, способное помочь выяснить больше об этой женщине, я нашла-таки те самые кредитную карточку и чековую книжку, о которых она говорила мне ранее. Они были зашиты в подкладку рюкзака.
Обнаружив их, я убедилась: моя пациентка не лгала, когда говорила, что сумеет оплатить лечение…
Почти двадцать лет назад моя мать была личным психологом одного мультимиллионера из Санта-Барбары по имени Ченнинг Кэпвелл. Я вместе с матерью несколько раз ужинала у них дома. Мне тогда было всего четырнадцать. Потом мистер Кэпвелл отказался от услуг консультирования, и постепенно мы перестали общаться.
А спустя семь лет я закончила университет, мне предложили работу в Сан-Франциско, и я уехала из Санта-Барбары.
Кто бы мог подумать, что судьба сведёт меня снова с кем-то из этой семьи…
У мистера Кэпвелла подрастали две дочери. Старшую звали Иден, и когда я впервые увидела её, она была десятилетним ребёнком, развитым не по годам. Иден казалась мне всегда слишком серьёзной и неприступной. Мне гораздо больше нравилось играть с её младшей сестрой Келли.
Окажись сейчас здесь Келли, мне, наверное, было бы проще найти к ней подход. Хоть немного, но я всё же что-то знала о ней. Об Иден я не знала вовсе ничего.
Впрочем, даже если бы мы тогда и подружились с ней, разве мне бы помогли сейчас воспоминания почти двадцатилетней давности? Лишь короткий эпизод из далёкого детства… Интересно, почему она вспомнила обо мне спустя столько лет? Мы даже не общались с ней никогда…
Я сидела у себя в кабинете, разложив перед собой на столе её личные вещи, и пыталась разрешить этот ребус.
В припадке ярости Лиза сказала мне что-то о недавней попытке убить свою мать. Как такое могло быть?
Я точно помню, мистер Кэпвелл начал посещать психоаналитика после того, как его жена трагически погибла, катаясь на яхте в сильную грозу. Яхта перевернулась и затонула. София не успела спастись. Мистер Кэпвелл длительное время пребывал в депрессии. Он забросил работу, забыл про детей. Разумеется, случившееся не могло не подействовать на Иден. Келли была еще слишком мала, чтобы полностью отдавать себе отчёт в случившемся, а вот Иден уже тогда была достаточно взрослой, чтобы… Или это гибель матери заставила ее повзрослеть не по годам?
Однако что за историю рассказала Лиза? Можно допустить, что у больной отсутствует способность критической проверки реальности, и покушение на давно умершую мать является полностью вымышленным, но в то же время как я могу игнорировать заряженный револьвер в рюкзаке? И в обойме не хватает ровно одной пули.
Иден сама развеяла мои сомнения по поводу матери. Стоило мне войти к ней в комнату, она в ярости набросилась на меня:
- По какому праву меня здесь держат и не выпускают даже во двор? Где мои вещи? Я требую, чтобы меня выпустили немедленно из этого здания!
- Успокойся, Иден, - я осторожно дотронулась до её плеча. – Разве ты не помнишь, ты сама обратилась за помощью?
Она резко, почти с ненавистью оттолкнула мою руку.
- Никуда я не обращался! И зовут меня вовсе не Иден, в Ченнинг Кэпвелл, и я не потерплю, чтобы какая-то стерва указывала мне, как следует себя вести!
Я в шоке отшатнулась от неё. Ещё одно альтер-эго? Но кто теперь стоит передо мной: сын или отец? У Иден был старший брат, которого тоже звали Ченнинг. Скорее всего, сейчас передо мной именно он, потому что я не помню такого, чтобы старший мистер Кэпвелл вёл себя столь вызывающе.
- Куда ты так спешишь уйти? – не показывая своего сильного волнения, спросила я.
- Закончить одно дельце, - голос Иден стал низким, резким, отрывистым. Она в самом деле считала себя собственным братом! – Сдаётся мне, эта гадина всё ещё жива.
- Кто? – тихо уточнила я.
- Моя мать, - внезапно лицо Иден изменилось.
Она испуганно воззрилась на меня, медленно осела на пол, подогнув колени, и в отчаянии вцепилась в свои коротко остриженные светлые волосы. Конвульсивные рыдания сотрясали всё её тело.
- Боже, я выстрелила в неё… Я стреляла в собственную мать!
Больших усилий мне стоило уложить её в кровать, но только после двух инъекций новокаина Иден наконец-то заснула.
Теперь я в полной мере оценила всю сложность ситуации. Впрочем, после случившегося мне уже не трудно было определить коренную причину психической болезни Иден.
Заказав выпуск газет из Санта-Барбары за прошедшие три недели, я убедилась, что покушение на Софию Кэпвелл отнюдь не являлось воображаемым. Все городские газеты пестрели сообщениями о состоянии здоровья бывшей супруги одного из самых богатых граждан штата Калифорния. Пуля, к счастью, не задела жизненно важные отделы головного мозга, но миссис Кэпвелл вот уже почти месяц находилась в тяжёлом состоянии в одной из клиник.
Си Си, он же Ченнинг Кэпвелл старший, почему-то пытался прекратить расследование дела о покушении, не объяснив полиции причин, хотя преступник так и не был найден. И когда София пришла в сознание, она, как и её муж, потребовала закрыть дело. Прочтя об этом в одной из газет, я окончательно убедилась: Иден ничего не выдумала. Именно она стреляла в Софию. Конечно, и отец, и мать знали о её психическом состоянии. Они понимали: Иден не контролирует свои поступки.
Наверное, я должна сообщить Кэпвеллам о местонахождении дочери. Они ищут её… С другой стороны, если причиной болезни Иден была мать, любой контакт с кем-то из родственников или знакомых лишь усугубит заболевание, которое и без того протекает очень сложно.
Я дала себе неделю на размышление над этим вопросом, но неожиданно он сам собой решился гораздо раньше.
Когда на следующее утро я после завтрака пришла в палату Иден, чтобы провести с ней первый сеанс терапии, молодая женщина, глядя на меня сквозь полные слёз глаза, прошептала:
- Прошу, только не сообщайте родителям и мужу, где я нахожусь.
- Почему? Ты не желаешь их видеть? – удивилась я.
- Я причинила им слишком много боли, - грустно ответила Иден. – До тех пор, пока я не вылечусь, я должна забыть о том, чтобы увидеть кого-то из них. Я сама боюсь того, что могу совершить… потому что… надо признать, доктор, я больше не могу управлять собой!
Я дала ей слово никому не раскрывать её местонахождения.
В течение двух месяцев после этого мы вместе пытались вернуть цельность её расщеплённому рассудку. Во время длительных сеансов терапии я узнала досконально всю трагическую историю моей пациентки.
Мы шли очень медленно от более поздних воспоминаний к более ранним. Картины прошлого в сознании Иден были так отрывочны, размыты… Какие-то моменты мне могла поведать лишь та её часть, которая звалась Лизой, другие – альтер-эго, считавшее себя Сьюзен или Ченнингом. А потом однажды все эти множественные псевдо-личности взорвались фейерверком накопленной за долгие годы ярости, гнева, боли и ненависти, и в какой-то миг сплавились в одну.
И тогда Иден вспомнила всё.
Я заставила её пройти снова через эту подавленную боль. Никак иначе нельзя было вернуть ей здоровое сознание. Лишь сравнительно недавно я начала применять в своей клинике новый метод терапии, основанный на психосинтезе Ассаджиоли, который до сих пор ещё не все специалисты решаются применить на практике. Даже я сама далеко не каждого пациента могу подвергнуть этому виду лечения, но у Иден был как раз тот случай, что если не поможет этот конкретный метод, то не поможет ничто.
Диссоциативное расстройство идентичности возникает у людей потому, что они отвергают одну или несколько частей своего сознания, как неприемлемые для себя и окружающих. Заталкивая нечто, чего они боятся или не приемлют глубоко внутрь, люди сами создают те самые «подвалы» подсознания, которые впоследствии приходится «разгребать» психотерапевтам.
Уйдя из области сознания, сильная мысль или эмоция никуда не исчезает, а начинает влиять на жизнь человека исподволь. В самых крайних случаях, появляется другая личность, так называемое альтер-эго, которое компенсирует собой все те поступки, которые человек не может совершить в своем обычном состоянии сознания. Альтер-эго берёт на себя функции «стрелочника», делая именно то, что хотел бы на самом деле сделать больной, но на что никогда не решался. Причём эффект неадекватного действия усиливается в зависимости от длительности времени подавления эмоций и желаний. Поскольку больной не желает помнить свои неадекватные поступки, он их забывает.
Задача врача в клэш-терапии1: заставить больного нащупать те переходные моменты, когда в нём одна личность меняется на другую и, грубо говоря, вытащить этот момент на поверхность его сознания. Столкнуть две псевдо-личности друг с другом лбами.
Для больного это необыкновенно мучительный процесс, поэтому не всякий пациент может быть подвергнуть подобному лечению, и далеко не каждый врач способен правильно провести клэш-терапию. Из-за этого медикаментозное лечение до сих пор превалирует в практике многих психиатрических клиник, хотя для данного конкретного заболевания подобное лечение малоэффективно.
У Иден был очень запущенный и сложный случай. Болезнь проявлялась в течение двадцати лет крайне редко и при таких обстоятельствах, что никому из окружающих в голову не приходило лечить молодую женщину, пока всё не зашло слишком далеко.
А проблемы могло вовсе не быть, если бы двадцать лет назад, когда вся семья считала мать Иден погибшей, Си Си уделил бы общению с родной дочерью чуть больше времени, чем работе с бумагами в офисе.
Вся история началась в тот день, когда Иден, будучи восьмилетним ребёнком, купалась в прибрежной зоне океана вместе со старшим братом Ченнингом, и они случайно заплыли на яхту, стоявшую на приколе. Там Ченнинг и Иден стали свидетелями страстной любовной сцены. Их мать без зазрения совести изменяла отцу с главой аристократического клана Локриджей, жившего по соседству с Кэпвеллами. Впечатлительные дети восприняли увиденное, как предательство, как удар ниже пояса. Они никому не рассказали о своем неприятном открытии: ни отцу, ни другим братьям и сестре. Однако с того дня в сердце Иден и появилось семя ненависти, пустившее позже столь обильные побеги.
Возможно, потом всё как-нибудь сгладилось бы и прошло, однако год спустя София исчезла. Все решили, что она погибла. И долгие годы Иден жила без матери не как обычный ребёнок, а как ангел-хранитель всей семьи. Она заботилась о младших детях: Тэде и Келли, утешала отца, когда ему становилось особенно тяжело. Даже двое старших братьев, Мейсон и Ченнинг, обращались к ней порой за советами.
Ей слишком рано пришлось повзрослеть… Нельзя было взваливать такое бремя ответственности на плечи десятилетнего ребёнка! Си Си, наоборот, поощрял свою дочь, радовался силе её духа, считая, что в её лице растёт его достойный преемник. Именно Иден, а не Мейсона он выбрал в партнёры для «Кэпвелл Энтерпрайзис», когда девушка закончила университет в Европе и вернулась в Штаты. За что Иден едва не возненавидел родной брат.
Маленькая девочка, лишившаяся доверия к матери, потом потерявшая мать и превращённая отцом в некую замену Софии… Уже одного этого хватило бы, чтобы предъявить счёт миссис Кэпвелл, вернувшейся домой спустя восемнадцать лет после исчезновения.
София объяснила своё отсутствие тем, что во время катастрофы, потеряла память. Её спас какой-то мужчина, и с ним она прожила все эти годы во Франции, где открыла салон модной одежды под маркой «Армонти». София ничего не помнила о своём муже и детях, иначе, по её словам, она бы, конечно, сразу же вернулась домой.
- Лживая дрянь, - прокомментировала эти слова Лиза во время одного из ранних сеансов гипноза. – Я видела её в парижском казино с тем расфранченным аристократишкой… Армонти, или как его там? Бьюсь об заклад, она меня узнала, но не подала виду! Я пришла в казино с Андрэ. Отлично помню, как она смотрела на меня сквозь толпу. Ничего, эти дешёвые побрякушки, которые она на себя нацепила в ту ночь, достались нам! Андрэ был хорошим партнёром… Вначале. Жаль, что потом он так подвёл меня!
Тем летом Иден отдыхала в Париже. Она училась на предпоследнем курсе университета, и отец позволил ей провести каникулы в самом романтичном городе Франции. Там Иден случайно встретила свою мать, и альтер-эго по имени Лиза, не появлявшееся вот уже много лет, возникло снова и задумало изощрённую месть.
Вместе с Андрэ Вулфом, вором-профессионалом, специализировавшимся на краже ювелирных украшений, Лиза обчистила далеко не один номер в парижских отелях, не один магазин в городе, начав свои подвиги, разумеется, с похищения драгоценностей собственной матери.
Лиза мстила Софии за годы, проведенные в одиночестве, за свою боль, за то, что мать, как тогда показалось воспалённому воображению Лизы, бросила их намеренно. Наверняка, она вовсе никогда не любила свою семью, раз сбежала от них, сымитировав собственную смерть, а сама начала за рубежом новую жизнь с другим мужчиной! Так решила Лиза.
Спустя несколько недель, приступ ненависти прошёл, и Лиза исчезла, оставив в памяти Иден второй значительный пробел: о днях, проведённых в Париже в качестве воровки. Первый пробел уже существовал в детских воспоминаниях Иден: о происшедшем на яхте Лайонелла Локриджа.
И снова продолжения истории могло не быть, если бы по возвращении Софии в Санта-Барбару не произошла ещё одна трагедия. Когда к бывшей миссис Кэпвелл вернулась память о семье, оставленной в Америке, она, разумеется, тут же решила покинуть Францию и ехать домой. Однако, вернувшись в Санта-Барбару, объявилась на глаза любимым людям не сразу.
Некоторое время она скрывалась в одной из гостиниц, переодевшись в мужчину по имени Доминик, и пыталась вникнуть в суть происходящих событий. Ведь за время её отсутствия многое изменилось. Дети выросли и почти забыли её. Си Си женился на другой женщине, и в их семье подрастал маленький Брендан – внебрачный ребенок Ченнинга.
София считала виновным во многих неудачах своей жизни бывшего любовника Лайонелла. Желание отомстить привело к тому, что женщина придумала отличный план, как до смерти напугать неверного возлюбленного. Не называя себя, она послала в дом Локриджей записку, адресованную Лайонеллу, с просьбой прийти в кабинет дома Кэпвеллов в заранее оговоренное время. Сама же проникла в кабинет через чёрный ход, переодетая мужчиной, и взяла из ящика стола револьвер. София думала, что пуль в обойме нет, однако в тот день Си Си, прочтя в газете о множественных случаях вооруженных ограблений в городе, решил зарядить револьвер. Записку Софии ошибочно передали Ченнингу.
И когда юноша вошёл в кабинет, София, полагая, что это Лайонелл, вскочила из-за стола и спустила курок. Пуля попала в сердце Ченнинга, и парень скончался на месте.
Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:06 |
| |
| |
| Anatta | Дата: Суббота, 25.02.2012, 20:08 | Сообщение # 2 |
|
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Статус: Offline
| Шок Софии был таким сильным, что на какое-то время она забыла о случившемся. Однако когда началось расследование, София все вспомнила и готова была отвечать за своё преступление, но суд присяжных оправдал её. Ей не вменили в вину даже непредумышленного убийства, классифицировав происшедшее как несчастный случай.
Си Си простил жену. Вся семья простила. Только не Лиза. Даже к тому времени Иден не подозревала, какая огромная ненависть к матери живёт в её собственном подсознании! Одно неверное движение, один толчок… И снежный ком покатился вниз с горы.
Спустя два года после возвращения Софии домой, Иден вышла замуж за любимого мужчину, Круза Кастильо. Они оба мечтали об этом целых пять лет, переживая вместе горе и радости, и наконец-то сочетались узами законного брака. Иден усыновила сына Круза, Чипа, а немного позже у супругов Кастильо родилась дочь – Адриана.
Всё шло прекрасно до той поры, пока четыре месяца назад в Санта-Барбару не приехал Андрэ Вулф. И стоило ему разыскать Иден, личность Лизы снова взяла верх, и на сей раз Иден не смогла ей сопротивляться.
Вместе с Андрэ Лиза организовала целый ряд ограблений в Санта-Барбаре. В числе жертв оказались и Локриджи, и Кэпвеллы. Судьба зло подшутила над Иден. Вести расследование этих преступлений было поручено её мужу.
Андрэ Вулфа поймали, однако в процессе расследования Круз нашёл также неопровержимые доказательства причастности Иден к похищениям драгоценностей.
- Он не арестовал бы меня, я знаю. - говорила Лиза. - Но Круз - стопроцентный чистоплюй. Ему пришлось бы нелегко скрывать улики от следствия. Кроме того, о моём существовании не должен был подозревать никто, кроме Иден. Круз узнал мою тайну, и всё, что мне оставалось, – бежать.
Разумеется, падать со скал в море я не собиралась. Но когда это случилось, и я поняла, что все считают меня погибшей, я решила: так даже лучше. Вскоре я вернулась в Санта-Барбару, взяв себе имя Сьюзен Калье, свободной художницы. Я получила водительские права на это имя, купила очки в чёрной оправе, рыжий парик и простую одежду, которую раньше никогда не носила. Больше месяца я общалась со всеми, кого знала, но никто не заподозрил меня… Впрочем, нет. Круз догадывался. И Мейсон тоже. Но остальные, даже отец, кричали на них, убеждая, что они принимают желаемое за действительное, - Иден помолчала немного, потом тихо добавила. – Вообще-то я не хотела убивать Софию, но пришёл Ченнинг и сказал, что хочет отомстить.
Болезнь заходила всё глубже. Через картины, которые Иден рисовала, подписываясь именем Сьюзен, молодая женщина дала понять Софии, кто она на самом деле, но уже тогда в ней появилась псевдо-личность Ченнинга. Действуя как Ченнинг, Иден заставила мать прийти вечером в дом Кэпвеллов, когда вся остальная семья была на празднике в ресторане «Оазис». Переодевшись в мужской костюм, Иден взяла из кабинета отца тот же самый револьвер, из которого пять лет назад убили ее брата, зарядила его и выстрелила в Софию.
Последние три недели перед тем, как приехать ко мне, Иден провела практически в полубессознательном состоянии, считая себя то Лизой, то Сьюзен, то Ченнингом, переезжая с места на место, не задерживаясь нигде более, чем на несколько дней. Из её отрывочных реплик я поняла, что ей каким-то образом удалось побывать даже за рубежом: то ли в Таиланде, то ли в Южной Корее, а позже около недели она провела в Париже. Потом в один из редких моментов проблеска в сознании, Иден вспомнила о том, что натворила…
- Единственное, что мне удалось вспомнить, - призналась Иден, когда дело уже шло к её выздоровлению, - это фамилию доктора, некогда консультировавшего моего отца. Вашу фамилию, миссис О’Коннелл!
- Нет, моей матери, - поправила я и пояснила. – После развода я взяла себе снова девичью фамилию.
- Не имеет значения, - качнула головой Иден. - Я приехала к вам, прося о помощи, и вы мне помогли. Я никогда не сумею достаточно отблагодарить вас за то, что вы для меня сделали.
Красивые белокурые волосы её уже начинали отрастать, но пока ещё едва доходили ей до плеч. Из-за болезни Иден похудела и осунулась, поэтому выглядела гораздо моложе своих лет. Она казалась восемнадцатилетней студенткой, хрупкой, невинной девушкой, ещё ничего не знающей об этой жизни. А на самом деле она знала более, чем достаточно.
Прозрачные сине-зелёные глаза цвета морской волны в солнечный день хранили в своей глубине некую грусть и загадку. Я думала, что знаю теперь о ней всё, все её тайны. После пережитого вместе за эти несколько месяцев, когда она и я изо всех сил боролись за её рассудок, отвоёвывали по частям её воспоминания у разных сторон её личности, и молодая женщина мужественно проходила через семь кругов ада собственной души, чтобы вновь стать прежней, вспомнить себя, простить, наконец, свою мать спустя столько лет.
Потом Иден пошла на поправку, и мы вместе смеялись и шутили, словно закадычные подруги. Иден рассказывала о муже и детях, о том, что Адриана, наверное, уже вовсю бегает и лопочет, а она, увы, пропустила столько интересных мгновений в жизни дочери! И ещё ей снова хочется услышать, как Чип поёт песенки вместе с отцом…
- Круз, наверное, волнуется за меня, - сказала как-то Иден с печалью в голосе.
Я поняла её горький вздох, как тоску о муже и детях, поэтому предложила:
- Позвони ему! Или напиши. Он приедет. Ведь ты почти здорова. Вы можете видеться!
Но Иден продолжала молчать, глядя за окно, где зацветали кусты жасмина и декоративного шиповника. Потом рассеянно пробормотала:
- Да, конечно… Я напишу…
И снова в её изумрудных глазах мелькнула тайная грусть, такая глубокая, что её нельзя разделить ни с кем.
На следующий день я застала Иден в саду с блокнотом и карандашом в руках. Она встала в шесть утра и до завтрака, сидя на скамейке, успела нарисовать портреты отца, Круза, Мейсона, Келли и Тэда.
Рисовала она замечательно. Даже сквозь наброски, сделанные тонким карандашом на скорую руку, можно было увидеть характерные черты каждого члена её семьи. Линии лица Круза были выписаны тщательно и с большой нежностью, Си Си выглядел властным и вместе с тем мудрым, Келли - по-детски взбалмошной, Тэд - немного капризным, Мейсон - высоко развитым интеллектуально, но предпочитающим скрывать большинство своих эмоций. Думаю, окружающие и даже близкие люди часто принимали Мейсона за циника и расчетливого эгоиста. Скорее всего, в основе подобного стремления скрывать чувства лежал давний детский страх быть отвергнутым, но я бы не стала с абсолютной уверенностью такое утверждать, основываясь только на впечатлениях от портрета.
Арт-терапия прекрасно помогает в излечении больных, поэтому я была отнюдь не против нового занятия моей пациентки.
Весь день Иден провела на скамейке в саду, рисуя своих близких, родственников, знакомых. Она показала мне портреты Чипа и Адрианы, Лайонелла и его сына Уоррена, своей подруги Сьюзен, настоящей Сьюзен Калье, оказавшейся миниатюрной брюнеткой с живыми карими глазами, отца Круза – Рафаэля. Но я с напряжением ждала, когда же она нарисует свою мать или погибшего брата. Станет ли она вообще их рисовать, и как будет чувствовать себя после этого? Мне это было чрезвычайно важно выяснить, потому что поведение Иден явно показало бы, насколько она близка или пока ещё далека от полного выздоровления.
- Я не могу их нарисовать. Рука не поднимается, - честно призналась мне Иден пару дней спустя. – И я отлично понимаю, что это значит, Эмма. Получается, я всё ещё не могу её простить. В глубине души – не могу! А значит, моя болезнь может возобновиться в любой момент. Я вчера отправила письмо Крузу без обратного адреса… Вернее, попросила одну из санитарок отправить моё письмо из другого города, когда она поедет на уик-энд в гости к сыну, чтобы Круз не нашёл меня по штемпелю на конверте. Я написала, что нахожусь в хорошей клинике, у замечательного врача, обо мне прекрасно заботятся, но я не хочу, чтобы он или родители навещали меня, пока я не поправлюсь.
Я не сумела ничего возразить. Эта женщина была настолько мудра и проницательна. Она отлично всё поняла сама. Да, в её состоянии наступило значительное улучшение, но о полном и окончательном выздоровлении говорить, пока, увы, было рано.
Я посоветовала ей продолжать занятия рисованием. По её просьбе я заказала мольберт, кисти, масляные краски, и комната Иден превратилась в мастерскую художника.
Ей нравилось рисовать цветы и птиц, прилетавших на подоконник в надежде получить крошки хлеба или печенья, пейзажи, видные из широкого сада, окружавшего клинику, восход или закат солнца, луну в звёздную ночь... Она подбирала неожиданные сочетания красок, так что порой я далеко не сразу узнавала знакомые места на её картинах. Иден рисовала не пейзажи, а своё настроение. Вскоре я научилась понимать язык её творчества, и мне доставляло невыразимую радость увидеть, что Иден стремилась сказать своим новым полотном. Я почти всегда угадывала её мысли, страхи, надежды…
- Знаешь, ты стала мне ближе матери за эти месяцы, - выпалила как-то Иден и сама испугалась своих слов.
Мы смотрели друг на друга, не зная, как выйти из этой странной ситуации. В конце концов, это были всего лишь слова, вырвавшиеся под влиянием момента, но они прозвучали слишком серьезно и искренне.
- Но это правда! – добавила она уже твёрдо и без страха. – Ты спасла мою душу, дала мне второе рождение! Я никогда этого не забуду.
Однажды, придя к Иден после завтрака, я обнаружила её спящей, а на столе возле открытого настежь окна лежал написанный маслом холст, изображавший чудесный морской пейзаж: белый песок, одинокая пальма вдалеке, и сине-зелёные волны, накатывавшие на берег.
Это была чудесная картина, но я почему-то вдруг ощутила грусть, боль утраты, такую острую, что сердце защемило в груди. Я стояла и неотрывно смотрела на незнакомый пейзаж. Почувствовав, вероятно, моё присутствие в комнате, Иден распахнула глаза.
_________________________________________________________________________________________________
1 Метод проходит стадию апробации, название изменено. Наиболее близкий аналог метода – психосинтез Ассаджиоли. При сопутствующей депрессии применение подобного лечения возможно с осторожностью в фазе ремиссии.
Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:08 |
| |
| |
| Anatta | Дата: Суббота, 25.02.2012, 20:09 | Сообщение # 3 |
|
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Статус: Offline
| Глава 2.
История Русалки.
- Не волнуйся, я не спала. Просто прилегла отдохнуть на минутку, - улыбнулась она мне, поднимаясь с кровати.
- Что это за место? – спросила я, указывая на картину. – Не помню такого нигде поблизости. У нас скалистые берега, а это…
Иден медленно обвела рукой вокруг холста.
- Это Русалочий Остров, - тихо, но внятно произнесла молодая женщина.
- Русалочий Остров?
- Да, - она отвернулась в сторону, продолжая говорить, - есть такая легенда об острове, где жили русалки. Вы разве не знаете? Они пели, и их голоса были столь прекрасными, что ни рыбаки, ни путешественники не могли сопротивляться их чарам. Однако каждый, кто, заслышав пение русалок, приближался к острову, непременно погибал.
Готова поклясться, когда Иден снова повернулась ко мне, её глаза были влажными, но она поспешно заулыбалась, как ни в чем не бывало:
- Наверное, я не имею права винить свою мать, - скороговоркой произнесла вдруг молодая женщина. – В конце концов она тоже очень страдала из-за смерти Ченнинга. Я не имею права…
Потом добавила, будто безо всякой связи с предыдущей репликой:
- Можно мне побыть сегодня одной? Это не повлияет на процесс лечения?
Она пыталась имитировать шутливый тон, но я-то видела, как у неё тяжело на душе. Откровенно говоря, меня её поведение настораживало всё больше.
- Не повлияет. Но что случилось?
- Ничего. Все мосты давно сожжены. Я сама их сожгла. Своими руками. Я, пожалуй, немного прогуляюсь по саду. Не возражаешь?
Я позволила ей взять блокнот и уйти во двор. Долго смотрела, как её худенькая фигурка мелькает среди можжевеловых кустов. Потом я потеряла её из виду.
Что же это за Остров Русалок, и почему он вдруг так обеспокоил Иден?
У меня был один знакомый, хорошо изучивший мировую географию. Он на память знал, где находится та или иная река, город или остров. За свои пятьдесят лет он объездил все шесть континентов, даже в Антарктиде побывал. Звали его Кен Донован. Ему-то я и решила позвонить наудачу. А вдруг его географические познания помогут мне?
- Русалочий Остров? (2) Хм, - призадумался Кен, когда я наконец подвела нашу светскую беседу к непосредственно волновавшему меня вопросу. – Трудно сказать. Наверное, имеется в виду Лас Сиренас? (3) Да, есть такая курортная зона в Панаме, поблизости от столицы и, кажется, неподалеку расположена группа островов, целый архипелаг. Один из островов вполне может носить точно такое же название. Климат прекрасный. Круглогодично температура колеблется от 18 до 29 градусов тепла. Выход сразу к Карибскому морю и к Тихому океану. Хочешь съездить туда в отпуск отдохнуть?
- Возможно, - уклончиво ответила я. - А что ты ещё знаешь о том месте?
- Не очень много. Рыболовство, судоходство, конная промышленность. Отличное место для отдыха. Богачи любят отправлять туда своих избалованных деток на каникулы, да и семьями там отдыхают часто… Местное население – в основном выходцы из Испании, рыбаки, торговцы… Бедный люд. Конечно, туристы им определённый доход приносят. Что-нибудь ещё?
- Нет, спасибо. Этого достаточно.
Мы ещё немного с ним поговорили, и я повесила трубку. Выходит, Остров Русалок – не выдумка? А я-то полагала, будто знаю все тайны Иден. Что же связано у неё с этим островом? Панама довольно далеко от Калифорнии…
Перед ужином я решила зайти к ней ещё раз, справиться о её самочувствии, а заодно поговорить о загадочном острове, но внезапно мне позвонили из отделения регистратуры, и дежурный санитар сообщил, что меня желает видеть хорошо одетый господин. Правда, он упорно отказывается назвать своё имя.
Я намеревалась уже ответить санитару, чтобы он для начала заставил-таки этого упрямого господина представиться, прежде чем впускать его в здание, но вдруг услышала в трубке очень низкий, и при этом невероятно красивый мужской голос, от которого у меня в буквальном смысле задрожали колени:
- Прошу вас, доктор О’Коннелл, мне крайне важно переговорить с вами о состоянии здоровья миссис Иден Кастильо. Я не отниму у вас много времени.
- А… Конечно, - поспешно согласилась я. – Джордж?
- Да, доктор, – отозвался санитар.
- Пожалуйста, объясните господину, как добраться до административного корпуса и попасть в мой кабинет.
- Хорошо.
«Это не может быть ни её отец, ни муж, определённо, - я, волнуясь, ходила взад и вперед по кабинету, растирая увлажнившиеся ладони. – Почему он не представился? А вдруг он из полиции?! Нет-нет. Дело давно закрыто… Всё равно, мне нужно быть настороже. Для начала - узнать его имя. Да, именно с этого я и начну беседу!» - решившись, я стала ждать.
Через пятнадцать минут в мой кабинет вошёл высокий шатен с правильными чертами лица. Я бы никогда не обратила на него внимания в толпе. Он не обладал яркой, сногсшибательной внешностью. Не был он ни симпатичным парнем, ни обаятельным Казановой. Нет, все эти определения не годились для него.
Но когда я взглянула в его глаза, я утонула в них. Тёмно-серые, с зеленоватым отливом и такой же головокружительной глубиной, как у Иден. В глазах вошедшего мужчины светилась некая магнетическая сила, которую, вероятно, он сам до конца не осознавал, и видно было, даже не желал ею пользоваться. Есть люди, которые могут родиться и расти в какой угодно среде, меж нищих и бродяг, связаться с отъявленными мерзавцами и преступниками, их предают сколь угодно много раз любимые люди, но несмотря ни на что, они не теряют своего внутреннего света. Именно таких людей с полным правом можно назвать прирождёнными аристократами. Не имея ни гроша за душой, они богаче всех вместе взятых миллионеров мира. И как только незнакомец ступил на порог моего кабинета, я увидела в нём именно эту редкую внутреннюю силу.
- Проходите, - стараясь не выдать своего волнения, я указала мужчине на кресло.
- Благодарю, - он отодвинул кресло и медленно сел.
Я отметила, что, садясь, он осторожно придерживал правой рукой левое плечо.
- Как я уже сказал, я не отниму у вас много времени, - повторил мой гость, кашлянув, - но я был бы крайне благодарен, если бы вы по возможности подробно описали мне состояние одной из ваших пациенток – Иден Кастильо.
- А кем вы ей приходитесь, позвольте спросить? – я пыталась воспользоваться своим служебным положением, начать рассказывать о врачебной этике и правилах лечения, хотя уже понимала: всё бесполезно.
Этот мужчина выиграет у меня любой спор. Он узнает всё, что пожелает, а потом просто уйдёт, и я не смогу этому воспротивиться.
- Я не родственник Иден, но я ведь и не прошу о встрече с ней. Мне лишь нужно узнать о её состоянии, - мужчина говорил очень вежливо и спокойно, но в голосе его тем не менее звучали твёрдость и уверенность.
Я собралась с духом и выпалила, борясь с собственной слабостью:
- Вся информация о больном может быть предоставлена только родственникам, либо по требованию суда или полиции. Вы ведь не из полиции?
- Нет.
- И вы, разумеется, не муж Иден? – выложила я свою последнюю козырную карту.
- Нет.
Мне показалось, или в его голосе действительно прозвучала горечь, когда он отвечал на этот вопрос?
- Тогда, простите, я вынуждена отказать вам в вашей просьбе.
Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:10 |
| |
| |
| Anatta | Дата: Суббота, 25.02.2012, 20:13 | Сообщение # 4 |
|
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Статус: Offline
| Он немного помолчал, потом снова заговорил своим низким, вибрирующим голосом, в котором удивительным образом сплетались мягкость и необыкновенная сила:
- Доктор О’Коннелл, я приехал сюда издалека и не задержусь здесь надолго. Мне огромных трудов стоило разыскать вашу клинику, но ещё больших трудов – выяснить местонахождение Иден, - он не договорил.
Внезапно его лицо исказила судорога. Мужчина плотно сжал губы, наклонился вперёд и снова схватился рукой за левое плечо.
Сама не помню как, я выскочила из-за стола и бросилась к нему:
- Вам плохо?!
- Ничего, - но он тяжело дышал, его щёки побледнели, а лоб покрылся испариной. – Вот… всё уже и прошло…
Откинувшись на спинку кресла, он сделал подряд несколько глубоких вдохов.
- Сам недавно поправился после болезни, - пояснил незнакомец в ответ на мой вопросительный взгляд, - поэтому… раньше никак не мог… прийти к ней… Я должен знать, что у Иден всё в порядке! Я только за этим и приехал…
Наблюдая за ним, я готова была поклясться, что малая подвижность кисти левой руки и эти внезапные боли – не результат перелома. Скорее всего, пулевое либо ножевое ранение... Но я благоразумно оставила свои догадки при себе.
- Хорошо-хорошо! Вы только не волнуйтесь! Принести воды?
Мой гость отрицательно покачал головой и улыбнулся.
- Со мной порядок. Расскажите лучше о ней…
В течение двух часов я говорила об Иден, а незнакомый мужчина слушал, подперев подбородок рукой. Иногда в его глаза я замечала слёзы, и он отворачивался в сторону, чтобы скрыть это от меня. Я рассказала всё, включая те вещи, которые по соображениям врачебной этики не должна была бы говорить даже близким родственникам Иден, если бы они появились здесь.
Закончив рассказ, я умолкла. Мужчина тоже молчал, глядя куда-то вбок. Наконец, вымолвил глухо:
- Благодарю вас. Это даже больше, чем я рассчитывал узнать. Вы очень отзывчивый и чуткий человек. Спасибо огромное! Мне пора, - он поднялся с кресла, опять придерживая плечо.
- Как? – воскликнула я удивлённо. – Разве вы не хотите увидеть Иден?
Он резко вздрогнул и замер, не дойдя до дверей.
- Я могла бы проводить вас, - прибавила я.
Какие-то противоречивые чувства боролись в нём.
- Я очень хочу видеть её! – вдруг воскликнул он с болью. – Я бы полжизни отдал, чтобы ещё раз увидеть её сияющую улыбку, услышать её голос! Однако, вы сказали, Иден противопоказан сейчас любой стресс. Кроме того, она не желает пока встречаться даже со своим мужем и родственниками…
- Но вы так любите её, - возразила я. – Не думаю, что Иден повредит встреча с вами. Наверняка, она тоже очень скучает и будет рада… Ей сейчас уже значительно лучше.
Незнакомец быстро обернулся. На его губах играла странная улыбка. Готова поспорить, он улыбался лишь для того, чтобы не разрыдаться на моих глазах.
- Боюсь, мисс О'Коннелл, в болезни Иден есть немалая доля и моей вины. Как Андрэ Вулф, я послужил спусковым крючком в этой истории. Я появился несколько раньше… Но разве это имеет значение? Я молюсь сейчас об одном: чтобы Иден поскорее выздоровела и вернулась к своей семье, забыла обо всех этих кошмарах и начала новую жизнь с мужем и детьми. А раз так, ей вовсе не нужно вспоминать меня и Ла...
Оборвав себя на полуслове, мужчина вдруг быстро выскочил за дверь и закрыл её за собой. Остолбенев, я стояла, как вкопанная, перед закрытой дверью, а в голове вертелось: «Мне показалось, или он почти сказал это? Неужели он хотел сказать: «меня и Лас Сиренас»? Или что-то другое? Возможно, теперь я сама начинаю придумывать то, чего нет? Однако для простого ряда совпадений, это слишком!»
- Подождите, прошу вас! – Я выбежала из кабинета следом за ним, но мой таинственный гость уже скрылся в лифте.
«Попросить охрану задержать его внизу? Но чем Иден это поможет? Если он считает, что им пока лучше не встречаться, значит, есть причины, о которых он не может сказать… С другой стороны, если он приехал издалека после серьёзной болезни или ранения, толком не долечившись лишь ради того, чтобы чужой человек вроде меня сказал ему пару слов о состоянии здоровья любимой женщины, разве сможет он вот так запросто уехать обратно, не повидавшись с ней? Нет, он ещё вернётся. Это не последняя наша с ним встреча».
И тут я вспомнила об Иден. Я ведь собиралась зайти к ней до ужина! Наверное, уже поздно, а ей нужно больше отдыхать. Этот мужчина спутал все мои мысли. Я встряхнулась и поспешно покинула кабинет.
В комнате Иден горел свет, но не слышно было ни малейшего шороха. Я надавила на дверную ручку и вошла внутрь. Молодая женщина спала, сидя на стуле, облокотившись обеими руками о тумбочку, над которой висела написанная маслом картина с одинокой пальмой на морском берегу. Улыбнувшись про себя, я склонилась над спящей, собираясь сказать ей, чтобы она выключала свет и ложилась, но внезапно шутливая фраза застыла у меня на губах.
Иден плакала во сне, её щеки были мокры от слёз. Она что-то шептала сквозь сон, и мне пришлось долго и внимательно прислушиваться, пока я не разобрала слова:
- Прости меня, прости … Робби!
Как я и предполагала, весь следующий день Иден была подавленна и молчалива. Я долго ждала, пока она решится рассказать о причине своей грусти, наконец, не выдержав, я задала ей прямой вопрос:
- Иден, а кто это – Робби?
Молодая женщина встрепенулась и испуганно воззрилась на меня:
- Где вы слышали это имя?
- Ты сама случайно произнесла во сне…
- Ясно, - как ни в чём не бывало, Иден продолжала рисовать в блокноте.
- Ты больше не доверяешь мне?
Карандаш застыл на полпути до листа бумаги, рука вздрогнула, но затем Иден опять стала проводить короткие штрихи на новом наброске.
- Ты со вчерашнего дня сама не своя, - не сдавалась я. – Сначала твоя картина, полная такой печали, что я почти плачу, глядя на нее… Ты мечешься и разговариваешь во сне. Ведь всё было хорошо. Или... нет?
Она отложила блокнот в сторону и сжала пальцы на коленях так, что её ногти оставили розоватые следы на коже.
- Я винила мать в смерти брата, но чем я лучше, если по моей вине тоже погиб человек?
- Как, - потрясённо выдавила я, - что ты такое говоришь?
- Из-за болезни я почти забыла о нём, и вот теперь воспоминания возвращаются, и я не могу, - она задохнулась словами и умолкла. Даже сидя на расстоянии от неё, мне казалось, я слышу тяжёлые, частые удары сердца. – Вчера, гуляя в саду, я увидела его образ… Такой ясный! Говорят, преступники часто видят во сне и наяву лица своих жертв… Я знаю теперь: это правда. Я погубила жизнь замечательного человека. Я никогда себе этого не прощу!
- Это как-то связано с островом на картине?
Иден молча кивнула.
- Рыбак встретил русалку и полюбил её всей душой, а русалка погубила его. Всё, как в легенде, - Иден закрыла лицо руками. – Самое ужасное, я не успела сказать ему, что тоже люблю его... Так же сильно, как одиннадцать лет назад!
Я ждала, пока она совладает с собой, чтобы продолжить свой рассказ. Наконец, Иден заговорила вновь:
- Когда мне исполнилось восемнадцать, мой отец отправил меня и Мейсона провести каникулы в Панаме на побережье Санта-Клэр. Предполагалось, что старший брат должен присматривать за мной, - она тихо усмехнулась. – Но трудно ожидать ответственности от парня двадцати трёх лет, кроме того… Это ведь Мейсон! Как только его нога ступила на панамский берег, он сразу заявил, что теперь каждый из нас будет развлекаться по-своему. И отправился в ближайший игровой клуб. Я же решила искупаться в море. Я не рассчитала, что плохо знаю местные подводные течения. Заплыв достаточно далеко, я потеряла пляж из виду. Вернуться назад не было сил… Впереди я заметила пологие скалы и песок, но я наглоталась воды, поэтому не могла выбраться на твёрдую почву и начала тонуть. Внезапно я услышала, как кто-то прыгнул с незнакомого берега в море и поплыл навстречу мне. Несколько секунд – и две сильные руки подхватили меня за плечи. Это последнее, что я помню. Ненадолго я потеряла сознание. Придя в чувство, я увидела лицо склонившегося надо мной загорелого парня, одного из местных жителей. Убедившись, что я жива, юноша с облегчением вздохнул и, стряхивая воду с волос и лба, сказал с улыбкой: «Надо же, всю жизнь рыбу здесь ловил, а сегодня выловил Русалку!»
Так с тех пор и повелось. Робби стал называть меня не иначе, как «Русалка». У него было удивительное чувство юмора, которое он умудрялся не терять даже в самых ужасных ситуациях… Он привёл меня в свой дом, высушил мои намокшие волосы полотенцем... Но потом, когда он намекнул, что мне, наверное, пора возвращаться, я вдруг поняла: я не могу покинуть его! Я спросила: ты действительно хочешь, чтобы я ушла? Робби ответил: «Но ведь у тебя своя жизнь. Ты из богатой семьи, не так ли? Зачем тебе парень без гроша в кармане?» А я упрямо повторила: «Скажи, глядя мне в глаза, что отпустишь меня без сожалений, тогда я уйду!» Он не смог произнести этих слов. И я осталась в его доме.
Это были лучшие каникулы в моей жизни! С утра мы убегали на берег, ныряли, купались, ловили моллюсков. Вскоре Робби признался, что торговля морепродуктами приносит ему совсем мизерный доход. Его родители умерли, когда ему было пятнадцать. Других родственников у него не осталось, и ему пришлось заняться иным, отнюдь не законным промыслом.
Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:12 |
| |
| |
| Anatta | Дата: Суббота, 25.02.2012, 20:15 | Сообщение # 5 |
|
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Статус: Offline
| «Ты всё ещё можешь повторить, что любишь такого, как я?» - грустно поинтересовался он, когда рассказал о себе неприглядную правду.
«Конечно! Более того, я буду помогать тебе».
«Ты сошла с ума! – ахнул Робби. - А если тебя арестуют?»
«Думаешь, все отпрыски богатых семейств белоручки и маменькины дочки? – с вызовом спросила я. – Я докажу тебе обратное!»
Робби был карточным шулером. Он находил в казино состоятельных клиентов, а потом обманом выигрывал у них. Но с краплёной колодой карт он мог попасться в любой момент. Я предложила другую комбинацию. Пока он сидел за столом с клиентами, я, изображая официантку, разносила игрокам прохладительные напитки, а в это время заглядывала в их карты. Мы разработали целую систему условных знаков, с помощью которых я, не сходя с места, сообщала, у кого из его оппонентов, какие козыри на руках. Мы выиграли несколько раз приличную сумму денег.
Поначалу всё было прекрасно. Никто не наказал нас за наши проделки в казино, никто не арестовал за ограбление городского музея, откуда мы унесли красивую статуэтку Ундины из горного хрусталя… И ещё однажды мой любимый устроил мне роскошный обед на берегу, купил вкусной еды и шампанского. Мы просто сидели и слушали мерный шелест волн. Вдруг Робби достал из-за спины морскую ракушку.
«Вчера я гулял по полосе прибоя и нашёл вот это, - сказал он. – Знаешь, там внутри есть кое-что интересное для тебя. Не посмотришь? - он раскрыл створки раковины, и я замерла. Внутри лежало золотое колечко с бриллиантом. - Примерь… Хотя не знаю, насколько море угадало твой размер…»
Я взяла кольцо и надела на безымянный палец.
«Точь-в-точь, - обрадовался Робби. - Это судьба. Даже океан хочет, чтобы мы были вместе».
Рядом с ним я чувствовала жизнь как никогда остро… Танец на лезвии ножа, боль и невыразимое счастье! Ты трепещешь на грани пропасти, но не падаешь, потому что тебя держат любимые руки.
Однажды вечером, лежа в его объятиях, я услышала тихий голос. Робби прошептал мне на ухо: «Знаешь, я всегда любил океан, как жизнь свою. Словно чувствовал - однажды в его волнах я найду своё счастье. Я до сих пор не могу поверить, что такая чудесная девушка, как ты, полюбила меня. Мне так повезло!»
«Нет, - возразила я, - это ты замечательный человек, и это мне повезло встретить тебя!»
У меня действительно тогда было очень чёткое ощущение, что вся моя жизнь была лишь репетицией нашей с ним встречи… Увы, каникулы вскоре закончились, и Мейсон разыскал меня, чтобы сообщить о полученном недавно письме. Через пару дней отец собирался приплыть за нами на яхте и увезти домой. После разговора с Мейсоном я долго плакала. Когда Робби вернулся и застал меня в слезах, он долго упрашивал рассказать, в чём дело. Наконец, я призналась, что скоро уезжаю. Отлично помню выражение его лица в тот момент… «Понимаю, - с видимым спокойствием отозвался он, - это случилось бы рано или поздно. Но я всё равно не жалею, что встретил тебя. Я тебя никогда не забуду!»
От его слов мне показалось, сердце моё сейчас разорвётся. «Я не поеду с ними! – воскликнула я. – Неужели ты подумал, я смогу тебя оставить? Я никуда не уеду!»
«Ты что, – я видела, как робкая надежда в нём борется со страхом, - собираешься ради меня бросить семью?»
«Ты – моя семья, и я останусь с тобой!»
Впервые в жизни я говорила искренне, от чистого сердца. Мне было всё равно, что скажет отец или Мейсон. Мне не нужна была никакая жизнь без моего любимого. Робби пытался убедить меня, чтобы я хорошенько подумала, ведь, может статься, я порву с семьёй все связи, а позже буду жалеть о содеянном. «Я не передумаю», - твёрдо отрезала я, и чтобы подтвердить свои слова взяла со стола краски и написала на стене его дома: «Иден останется здесь!» Знаю, - засмеялась она, - очень ребячливый поступок, но я так и сделала.
Внезапно её смех резко умолк, а лицо помрачнело.
- Такое впечатление, что, начиная с того дня, судьба отвернулась от нас. В указанное в письме время приехал отец. Утром я побывала на яхте, и он сообщил, что прибыл не один, а с семьёй своих старых друзей, и сегодня вечером перед отплытием в Штаты они собираются устроить праздник в честь нашего возвращения домой. Я решила прийти вместе с Робби, рассказать отцу о наших отношениях, и если отец откажется принять моего жениха, тогда я останусь на Лас Сиренас.
Когда я вернулась в дом, Роберт встретил меня довольно холодно: «Почему ты не сказала, что ты – Кэпвелл? – его вопрос прозвучал почти как обвинение. – Я видел их яхту на приколе. Ты ведь дочь Си Си, не так ли?»
«Да, но что это меняет?»
«Всё! Бог мой! Я, конечно, подозревал, что ты отнюдь не из бедной семьи. Но Кэпвеллы! – его лицо было искажено страданием. – Разве когда-нибудь у простого рыбака появится шанс стать членом их семьи?! Уезжай! Собирайся и уезжай с ними!»
«Нет!»
«Иден, - он схватил обе мои руки в свои, я чувствовала, как его пальцы дрожат от волнения. – Я очень люблю тебя, я готов на всё ради тебя! Но неужели ты не понимаешь: никогда, никогда я не сумею обеспечить тебе ту жизнь, к которой ты привыкла?! Сейчас перед тобой блестящее будущее: успех, карьера, высший свет! А кем ты станешь здесь? Женой рыбака и карточного шулера? Однажды ты скажешь, что я разрушил твою жизнь… А я не хочу этого!»
«А мне не нужно никакое блестящее будущее без тебя! И если ты всё ещё можешь сомневаться в силе моих чувств, если тебе нужны ещё доказательства… Сегодня вечером на яхте отца будет праздник, и я хочу, чтобы ты отправился туда вместе со мной. Я собираюсь представить тебя отцу, как своего избранника, человека, за которого я выйду замуж. И если он откажется взять тебя с нами, тогда я останусь на Лас Сиренас. Это моё последнее слово, и я не передумаю!»
Робби согласился пойти на праздник, хотя по-прежнему считал, что моя затея не приведёт ни к чему хорошему. Я привела его на яхту и попросила подождать в одной из нижних кают, а сама отправилась к гостям. Я решила улучить минутку, когда отец будет в хорошем расположении духа, и тогда познакомить его с Робби.
Во время праздника один из гостей сильно напился, и когда я стала спускаться на нижнюю палубу, отправился туда следом за мной. Я попыталась скрыться в одной из пустых кают, но он вошёл следом и начал приставать ко мне. Завязалась ссора, во время которой я с силой оттолкнула его. Парень не удержался на ногах, падая, ударился головой о каминную полку, рухнул на пол и не подавал признаков жизни. В страхе я бросилась в каюту, где меня ждал Робби... Мы вместе вернулись туда, где лежал парень. Робби осмотрел тело и подтвердил мои опасения: юноша был мёртв. После чего Робби сказал, чтобы я не беспокоилась, он всё уладит, забрал тело и ушёл с яхты. Я очень долго ждала его, потом от усталости уснула. Когда наступило утро, я обнаружила, что отец ночью отдал приказ сняться с якоря, и яхта была уже на полпути в Санта-Барбару. Я обыскала судно сверху донизу. Робби так и не вернулся.
- И ты не пыталась потом искать его? – невольно воскликнула я, заинтригованная этой историей. – Неужели ты так и не узнала, что с ним случилось?
- Я долго казнила и ругала себя, что струсила и бросила его одного. Куда бы он ни пошёл, мне следовало отправиться вместе с ним. В конце концов, это из-за меня он влип в историю с убийством. Убитого парня утром, конечно же, хватились, но решили, что он, сильно напившись, упал ночью за борт. Ужасная трагедия. Его отец поседел от горя, но винить никого не пытался, потому что не подозревал о случившемся. Я так и не собралась с духом рассказать правду … Через пару недель после возвращения в Санта-Барбару отец сообщил, что отправляет меня учиться в швейцарский университет. Я благополучно сдала экзамены, и меня зачислили на первый курс. Однако, не проучившись в Швейцарии и месяца, я попала в автомобильную катастрофу. Авария вкупе со стрессом, пережитым недавно, привела к тому, что всё, происшедшее на Лас Сиренас, начисто стёрлось из моей памяти. Или же, вероятно, в этом виновата была моя зарождавшаяся болезнь… Так или иначе, я забыла Робби и всё, связанное с ним. Когда я возвращалась из Европы, закончив обучение в университете, по дороге в поезде я познакомилась с обаятельным мужчиной по имени Круз Кастильо. Выяснилось, что он тоже живёт в Санта-Барбаре. Позже мы встретились в родном городе, полюбили друг друга.
Я вышла за него замуж. Круз – прекрасный человек, добрый, честный, отзывчивый. Я была с ним очень счастлива. Но вот около года назад, незадолго до моей второй встречи с Андрэ, в Санта-Барбару приехал состоятельный бизнесмен по имени Роберт Барр, владелец корпорации «Барр Индастриз». Он открыл в городе филиал своей компании, и невольно его сфера интересов пересеклась с «Кэпвелл Энтерпрайзис». Чуть позже «Барр Индастриз» начала скупать акции «Кэпвелл Энтерпрайзис», и отец попросил меня и Келли помочь разобраться в создавшейся ситуации. Разумеется, я тоже была возмущена, что какой-то тип, взявшийся неизвестно откуда, пытается захватить наш семейный бизнес. Однако стоило мне встретиться лично с Робертом, и что-то дрогнуло внутри. Его лицо показалось мне смутно знакомым, хотя я и не могла понять, откуда знаю этого человека. Потом в его офисе я увидела статуэтку Ундины из горного хрусталя, и очень медленно утраченные воспоминания стали возвращаться. Робби не торопил меня. Он терпеливо ждал, когда я всё вспомню. – Иден странно всхлипнула, и я снова заметила, как сильно дрожат её пальцы. – Я сама пришла к нему на яхту, когда ко мне вернулась не только память, но и прежние чувства к нему. Я рыдала в его объятиях, слушая рассказ о том, как, спасая меня в ту ночь, когда погиб Рауль Мондрагон, Робби пытался спрятать тело юноши на острове… Береговая полиция схватила его… Роберта осудили за убийство, и пять лет он провёл в тюрьме за преступление, которого не совершал! Первое, что он сделал, выйдя на свободу, отправился в Санта-Барбару, искать меня.
Я тогда жила с Крузом в домике на побережье… Робби рассказывал, как днями напролёт он дежурил возле нашего дома, ожидая удобного случая, чтобы поговорить со мной… И однажды дождался. Я гуляла по берегу одна. С улыбкой Робби бросился мне навстречу. Он уже готов был назвать меня по имени, а я вдруг отвернулась и прошла мимо, будто мы никогда не были знакомы… Роберт признался, в тот момент ему захотелось, чтобы тогда, пять лет назад, вместо Рауля умер он. Я плакала и просила прощения! Рассказала про аварию за границей… Поклялась, что больше никогда не брошу его одного, никогда не предам! С того дня я очутилась меж двух огней. Да, у меня был муж и дети, которых я очень любила, но с другой стороны – человек, рядом с которым я снова чувствовала себя живой, пульсирующей жизнью… Ничего не ушло и не сгладилось за десять лет! Снова в его объятиях трепетала каждая клеточка моего тела... Конечно, Круз всё заметил и почувствовал себя оскорблённым. Он не понимал, почему я отдаляюсь от него, почему меня тянет к Роберту. Круз решил своими путями разведать прошлое Робби, и вскоре узнал все неприглядные стороны его биографии.
Проследив за нами, когда мы встречались на яхте, Круз появился там и, сковав Робби наручниками, заявил, что не выпустит его до тех пор, пока тот не признается во всех своих преступлениях. Круз бросил в лицо Роберту обвинение в том, что он – убийца, кроме того, выйдя из тюрьмы пять лет назад, примкнул к банде Энтони Тоннели, став одним из его ближайших помощников.
«Этот человек – преступник, Иден, - сказал Круз. – Не знаю, чем он шантажирует тебя, но от него нельзя ждать ничего хорошего. Он вор, мошенник и убийца, помимо всего прочего, бывший помощник крупного мафиози». Я больше не могла вынести этих обвинений, я прямо заявила мужу, что Роберт ни в чём не виноват. На самом деле то давнее убийство совершила я по нелепой случайности, а Робби лишь покрывал моё преступление. Чтобы выжить в тюрьме, ему пришлось связаться с головорезами Тоннели, но при первом удобном случае он сбежал от них. И когда Тоннели пытался заставить Робби вернуться, шантажируя моим похищением, именно Роберт приложил все силы, чтобы вызволить меня из лап бандитов, рискуя собой.
Выслушав мои откровения, Круз догадался о моих истинных чувствах. Впрочем, у меня уже не было сил их скрывать… Продолжив расследование старого дела с убийством, Круз выяснил: даже я не была виновна в смерти Мондрагона. Другой человек проник в каюту, когда я побежала просить Роберта о помощи, и прикончил парня.
Не передать словами моей радости, когда я узнала, что Робби оправдан, и наконец-то найден и понёс наказание настоящий преступник! Я пыталась объяснить Крузу, что теперь нам всем можно жить спокойно и счастливо, ибо на нас с Робби больше не лежит тень того давнего убийства! Я думала тогда: да, мои чувства остались в прошлом, и я хочу жить со своим мужем, и только с ним, а Роберта я лишь хотела спасти от тюрьмы… Однако, спустя некоторое время жизнь Робби снова оказалась в серьезной опасности, и, чтобы помочь ему, я тайно бежала с ним, ничего не объяснив Крузу, на Вэнис-Бич в Лос-Анджелес. Именно там я вдруг совершенно чётко и ясно осознала, что люблю его так же сильно, как много лет назад… Представляешь, Эмма, что значило для меня понять это? Когда опасность миновала, мы с Робертом вернулись в Санта-Барбару, я вошла в наш с Крузом дом… Но Круз не смог простить мне мой последний поступок. Тем же вечером он снял с пальца свое обручальное кольцо и ушёл из дома со словами: «Считай, что мы ничем не связаны. Если желаешь, можешь идти к нему. Выбирай». Как я могла выбрать?!
Я попыталась сказать Иден, что если её тяжело, можно продолжить этот разговор в другой раз, но молодая женщина сама настояла на продолжении беседы.
- Потянулись ужасные дни. Мои мысли двоились. Я то вспоминала Круза и все, что соединяло нас, то душа моя рвалась из тела, настолько сильным было желание обнять Робби и забыть о долге, семейных узах… Я разрывалась на части между двумя любимыми людьми. В конце концов, не сумев вынести разлуку с детьми, я вернулась к Крузу. Мой муж простил меня, и у нас вроде бы все пошло по-прежнему, но спустя неделю я встретила Роберта в ресторане вместе с моей младшей сестрой Келли. Я тогда не подала виду, но в душе у меня все оборвалось. Келли давно была влюблена в Роберта и часто устраивала мне скандалы, крича, что я веду себя как эгоистка, играю чувствами других людей. Из-за меня и Круз, и Роберт, оба страдают. Теперь Келли была счастлива. И спустя какое-то время я увидела сияющие глаза Роберта, когда он смотрел на мою сестру. Я старалась изо всех сил радоваться за них. Возможно, со стороны это так и выглядело, но как тяжело мне было на самом деле! Келли права. Я эгоистка. Я не сумела сделать Робби счастливым, и мне было больно от того, что это так скоро удалось ей.
До их свадьбы оставались считанные дни, как вдруг я заметила, что Робби изменился. Стал холоден, высокомерен, всячески избегал меня. Это было ощущение почти на грани интуиции, но я неожиданно поняла: передо мной другой человек. Я сказала о своих подозрениях Крузу, и вначале он мне не поверил. Тогда я убедила его провести расследование. Как-то вечером Круз пришёл домой и сообщил: я оказалась права. Человек, который собирается жениться на Келли – вовсе не Роберт, а некий Куинн Армитадж. У супругов Париззи было двое детей, братьев-близнецов, но из-за стеснённых средств, родителям пришлось одного мальчика отдать на воспитание в приёмную семью. Когда Куинн вырос и узнал, что у него есть брат, преуспевающий бизнесмен, который к тому же скоро женится на богатой наследнице, он решил похитить Роберта и вместо него жениться на Келли. Подключив к поискам других сотрудников полиции, Круз выяснил, где Куинн держит брата. Как только я получила от полицейских эти сведения, я, не дождавшись Круза, бросилась сама спасать Робби. Я нашла его, и мы очень долго добирались до Санта-Барбары. По дороге Робби укусила змея, он не мог идти… К счастью, Круз обнаружил нас и отвёз домой. Я тогда решила, что наконец-то все кошмары позади, но …
Иден снова прервала рассказ, и я видела, каких усилий ей стоит закончить его.
- Куинн успел сбежать до того, как Круз предъявил ему обвинение в похищении, однако в какой-то момент ему хватило наглости вернуться и осуществить вторую подмену, снова поменявшись местами с Робертом. А я-то гадала, почему Робби не желает больше общаться со мной! В то время в городе появился Андрэ, из-за него всё в моём сознании перемешалось. Я пыталась выяснить у Роберта, а получается, на самом деле у его брата, не мог ли он каким-то образом тоже знать Андрэ? После нескольких неудачных попыток завязать беседу, я смутно стала подозревать неладное. Мои опасения подтвердились. Скоро я услышала, как в телефонном разговоре с кем-то Куинн сказал, что брат стал для него слишком большой помехой, и раз он снова сбежал из-под охраны, то, как только он появится в Санта-Барбаре и придёт к Келли, Куинн собирается избавиться от него. Можешь себе представить, что я почувствовала, услышав это? При одной мысли, что этот мерзавец, этот подлец убьёт Робби… Не помня себя, я побежала домой. В столе Круза нашла револьвер, зарядила его и отправилась к Келли. Увидев меня, Куинн бросился прятаться на второй этаж. В то же время в дом вошёл ещё кто-то, и я решила, что это Роберт. Мне во что бы то ни стало нужно было опередить Куинна, не дать ему застрелить Робби, - речь Иден становилась всё более нервной и отрывистой, её душили слёзы. – Через некоторое время я нашла их обоих в мансарде. Куинн был вооружён…
Эмма, я навела на него револьвер, но Флейм, бывшая любовница Куинна, опередила меня на долю секунды. Куинн и Флейм долгое время действовали заодно. Они планировали украсть наследство моей сестры и сбежать из города, но потом Куинн влюбился в Келли и отправил Флейм ко всем чертям. Разумеется, мстительная женщина не могла такого простить своему любовнику! Но ещё хуже было бы, если бы выстрелила я, потому что… мы обе ошиблись, Эмма! Флейм убила не того человека! Как и предполагал Куинн, Роберт сбежав из-под охраны, первым делом пробрался в дом Келли, чтобы поговорить с ней. Куинн набросился на него, затащил на второй этаж, и во время драки револьвер на несколько секунд оказался в руках Роберта, именно тогда мы с Флейм вбежали в мансарду. И если я заколебалась на мгновение, то рука Флейм не дрогнула. Куинн быстро сориентировался и подтвердил, что он и есть Роберт. У меня же в тот момент начался нервный срыв. Ничего не соображая, я выскочила из дома, в дверях натолкнулась на Круза, который пришёл искать меня… Дальше я ничего не помню. Не помню даже сейчас. Моё психическое состояние становилось всё хуже с каждым днём. Я сама начала думать, что это я стреляла в ту ночь... К счастью, Круз сумел найти доказательства вины Флейм, и меня освободили. А Келли, даже узнав, что на самом деле погиб Роберт, помогла Куинну бежать за границу, чтобы его не обвинили в похищении брата. Но мне плевать на всё это!!! Боже, почему всё так вышло?! Почему?!! – рыдая, молодая женщина начала из всех сил бить кулаком себя по колену.
Я перехватила её руки у запястья.
- Иден, прошу, успокойся!
- Я не могу, Эмма! Эта боль во мне будто была заморожена всё это время. Андрэ, Лиза, Сьюзен, потом Ченнинг и вся эта история с матерью едва не сведшая меня с ума, заслонила боль утраты, а теперь всё возвращается. Я не плакала, когда мне сказали, что Робби умер, потому что во мне тогда жила Лиза. Мне было важно лишь отомстить матери… Теперь, когда все мои псевдо-личности исчезли, я снова стала собой, я впервые чувствую эту боль, через которую должна была пройти тогда. Эмма, я умру, я не выдержу этого! Почему не Куинн, не Флейм, не кто-то ещё, а именно он?! Он был самым лучшим, самым прекрасным, самым замечательным человеком… За что он умер?! За что… Господи…
Вцепившись в рукава моего платья, она спрятала лицо на моей груди и рыдала навзрыд. Я понимала, останавливать её сейчас ни в коем случае нельзя. Если Иден не выплачется, потом ей станет ещё хуже.
Я села рядом с ней в кресло и ждала, пока она успокоится, поддерживая её за плечи.
«Ты стала мне ближе матери», - вспомнилось мне недавнее признание Иден.
И ещё я думала, кем был тот мужчина, приходивший вчера? Если Роберт мёртв, тогда только его брат мог знать про Лас Сиренас. Но зачем сбежавшему за границу Куинну разыскивать Иден и справляться о её самочувствии?
Окончательно запутавшись в своих предположениях, я вечером села в машину, собираясь ехать домой. Надо хоть иногда ночевать дома...
Накрапывал мелкий дождь, когда же я подъехала к воротам клиники, налетел сильный порыв ветра, и частые капли громко застучали по ветровому стеклу. Я наклонилась, чтобы включить «дворники», и тут сквозь пелену дождя увидела знакомую мужскую фигуру. Мой вчерашний гость не смог уехать так скоро, как собирался.
Я остановила «джип» и открыла дверцу с его стороны. Он молча сел. Потом повернулся и, посмотрев мне прямо в глаза, произнёс:
- Спасибо.
- Не за что, - я тронула автомобиль с места.
«Дворники» мерно стучали, смахивая со стекла дождевую влагу. Какое-то время мы ехали по пригородному шоссе в полной тишине. Я следила за дорогой, а мой спутник, вероятно, не знал, с чего начать беседу и как оправдать своё новое появление.
- Я не могу покинуть город, - наконец заговорил он, - до тех пор, пока не буду абсолютно уверен в выздоровлении Иден. Я успокоюсь лишь, когда вы выпишете её, и она вернётся домой, не раньше, - он усмехнулся своим мыслям. – Думаете, я безумец, не так ли? – прибавил он, посмотрев на меня.
- Отнюдь, - серьезно ответила я. – Скорее, я назвала бы вас безумцем, если бы вы уехали вчера. Я не могу понять одного: почему беспокоясь так сильно о судьбе Иден, вы не желаете встретиться с ней? Чего вы боитесь на самом деле?
- Вы не поймёте, потому что не знаете моей истории, - настойчиво, но не повышая тона голоса, произнёс молодой мужчина.
- Наверное, знаю, - я сделала небольшую паузу, а потом добавила, чётко выговаривая каждое слово. - Мистер Роберт Барр, не так ли? Точнее, Роберт Париззи, прошу прощения.
_______________________________________________________________________
2 Mermaid’s Island (англ.) – буквально так спрашивала у своего знакомого Эмма.
3 Las Sirenas – русалки, либо «место, где живут русалки» (исп.)
Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:28 |
| |
| |
| Anatta | Дата: Суббота, 25.02.2012, 20:17 | Сообщение # 6 |
|
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Статус: Offline
| Глава 3.
Последние тайны прошлого.
Я полагала, этого сдержанного и хладнокровного мужчину ничем нельзя было выбить из колеи. Но мне это удалось. Мой спутник развернулся ко мне вполоборота, с благоговейным ужасом воззрившись на меня.
- Откуда вы… - он так разнервничался, что даже не мог закончить фразу.
- Дедуктивный метод Шерлока Холмса, - отшутилась я. – Выходит, я оказалась права. Хорошо. Было бы крайне неприятно узнать, что я пустилась в откровенности не с тем человеком.
- Невероятно, - Роберт со стоном откинулся на спинку сиденья.
Он всё ещё не до конца оправился от шока, вызванного моей несвоевременной сообразительностью.
- Но если вы знаете всё, вы как никто другой должны понимать, почему я не могу встретиться с Иден, - вновь заговорил он минуту спустя, - Она думает, что меня нет в живых! Если я вдруг появлюсь перед ней, её состояние может ухудшиться.
Я резко свернула на обочину и заглушила мотор.
- Здесь вы не правы. Для Иден гораздо хуже продолжать считать вас погибшим. Она очень страдает. Она винит себя в вашей предполагаемой смерти.
- Винит себя? – и снова я увидела нервную дрожь, пронзившую всё его тело. – Почему? Ведь в меня стреляла Флейм!
- Однако Иден тоже почти выстрелила, - заметила я.
- Она бы не выстрелила, - без малейшего колебания откликнулся Роберт.
- Вы так уверены? – я продолжала провоцировать его, и мужчина пока об этом даже не подозревал, потому что его мысли были поглощены другим.
- Иден никак не могла спутать меня и Куинна, - тем же спокойным тоном отметил Роберт. – Она была единственной, кто сумел заподозрить подмену оба раза. Как она могла ошибиться?
- Иден была больна. Тёмная ночь, возбуждённое состояние… Что бы вы мне сейчас сказали, если бы в тот вечер в вас всё-таки стреляла она?
Роберт задумался лишь на долю секунды, потом произнёс:
- Если вы имеете в виду, стал бы я после этого искать её и справляться о её самочувствии, ответ – да. Если вы имеете в виду, стал бы я после этого её меньше любить, ответ – нет.
- Замечательно, - улыбнулась я, - теперь вам осталось совсем немного: собраться с мужеством и сказать об этом самой Иден. Лично.
Снова молчаливый взгляд тёмных, глубоких глаз, устремлённых на меня с уважением и восхищением.
- Неужели это действительно возможно?
- Вполне.
- Но почему вы мне помогаете?
- Я помогаю Иден. Её интересы для меня превыше всего.
- Да, конечно… Но всё-таки надо сначала её как-то подготовить…
- Не беспокойтесь. Это я возьму на себя. В конце концов, я её лечащий врач... Кстати, как ваше плечо?
- Рана немного болит, когда я делаю резкие движения рукой или сильно нервничаю. А так, в целом, порядок!
- Серьёзное было ранение? – я сама не заметила, как свела разговор к теме, вовсе не касающейся Иден, и только теперь с некоторым неудовольствием заметила это. Кажется, Роберт тоже был немного удивлён, но он не прерывал беседу.
- Раз я не отправился на небеса, значит, нет, - вот теперь мне посчастливилось увидеть его настоящую улыбку, и за ней уже не скрывалось страдание. – Пуля прошла рядом с сердцем, задела какой-то нерв между рёбрами и застряла в лопатке. Я потерял много крови и ненадолго впал в состояние, подобное коме. Из-за этого все решили, будто я умер…
- Но всё же кто-то спас вам жизнь, правда, скрыв этот факт от окружающих?
Роберт молчал.
- Простите, - мне вдруг стало стыдно за свою бестактность. - Я, должно быть, лезу не в своё дело… Глупое женское любопытство!
- Я мог бы рассказать, но история долгая, - вдруг ответил молодой мужчина.
- А я никуда не спешу, - спокойно отозвалась я, включая зажигание…
Мы расположились в моём коттедже в гостиной на первом этаже. Я вскипятила чайник и заварила горячий чай. Чай с ромом отлично согревает в плохую погоду. За окном шумел ветер, бросая дождевые капли горстями в стекло вперемешку с тополиными листьями, прилетевшими с соседней аллеи. В камине потрескивали поленья.
Я испытывала странные чувства, сидя напротив Роберта за столиком в собственном доме и слушая его историю. Необыкновенная аура прохлады и умиротворения окутывала этого мужчину, и я задавала себе вопрос, как ему удалось пережить столько горечи и боли, и всё же сохранить внутренние красоту и благородство. И ещё я думала, как повезло Иден. Я не встретила пока никого в своей жизни, кто бы с таким трепетом и нежностью отзывался о любимой женщине. Я видела мужчин неистовых и страстных, сметающих всё на своём пути, мечтательных и романтичных, но абсолютно не способных бороться за свои идеалы, безразличных и жестоких… Я видела тех, кто опустошил сердца себе и другим, сгорев в огне собственных разрушительных эмоций, тех, чья душа превратилась в холодный пепел, лишённый дыхания жизни. Но мне впервые встретился человек, в чьей душе безумная страсть, не принеся никому вреда, отгорев, стала настоящей любовью.
Именно это, а не что-то другое, делало Роберта таким притягательным. И глядя в его глаза, я, один из лучших и уважаемых психотерапевтов штата Калифорния, вдруг поняла: прожив тридцать пять лет на свете, я впервые ощущаю, впитываю в себя ту самую настоящую любовь, о которой до сих пор не знала ничего, полагая, будто знаю.
Я внезапно столь ясно поняла, почему моя собственная жизнь была лишь чередой разочарований. Я принимала за любовь что угодно: сексуальное влечение, ревность, желание привязаться к кому-то и привязать мужчину к себе. И я считала, как же может быть по-другому? Любовь без ревности, стремления обладать была для меня чем-то вроде мистики, чего-то витающего в воздухе, наподобие замков Фата-Морганы. А теперь я осознала: Фата-Морганой была как раз вся моя жизнь…
- Иден, наверное, упоминала про моё криминальное прошлое? – задал вопрос Роберт, перед тем, как начать свой рассказ.
Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:18 |
| |
| |
| Anatta | Дата: Суббота, 25.02.2012, 20:21 | Сообщение # 7 |
|
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Статус: Offline
| Я кивнула. Молодой мужчина усмехнулся, заметив утвердительный кивок, потом продолжил:
- Когда я работал на Энтони, у меня был очень ловкий и сообразительный помощник по имени Крейг Хант. В ту ночь, когда в меня стреляла Флейм, я ненадолго впал в кому, и все, включая врачей, приняли меня за мёртвого. Семье Кэпвеллов было не до того, чтобы ехать в морг, дабы удостовериться в моей кончине. Келли стало очень плохо. Её пришлось увезти в больницу. Отец и мать поехали туда следом за ней. Крейга же посетила безумная на первый взгляд мысль: если Куинн дважды совершил подмену, почему он не мог сделать это ещё раз? И мой приятель отправился в морг, чтобы доподлинно выяснить, действительно ли там находится тело Куинна. Дежурный санитар разрешил осмотреть «труп», и Крейг, отлично знавший мои особые приметы, сразу понял, кто перед ним. Он сказал потом, что меня спасло либо невероятное чудо, либо простая случайность. Я видимо начал постепенно приходить в себя, пока Крейг осматривал моё тело. Ему удалось нащупать пульс…
«Действительно, - размышляла я, слушая Роберта, - ты родился в рубашке, парень. Иногда врачи могут ошибиться и принять тяжело раненого и впавшего в некое подобие летаргии человека за мёртвого, но это случается крайне редко. Один случай на миллиард, может быть. А ещё реже человек выходит из комы самостоятельно, да так удачно, чтобы рядом находился кто-то, способный заметить это и помочь».
- Тогда Крейг спросил дежурного, осматривал ли кто-то меня недавно. «Да, - ответил тот, - приходила час назад невысокая блондинка с пышными вьющимися волосами, вся заплаканная, очень нервная, в мокром, забрызганном грязью плаще». «Флейм, - догадался Крейг. - Слава Богу, ты не очнулся в её присутствии, - прибавил он потом в разговоре со мной. – Почему-то мне кажется, она бы помогла тебе поскорее добраться до Жемчужных Врат, если бы обнаружила, что ты ещё дышишь». Возможно, мой приятель преувеличивал. Однако, вне всякого сомнения, Флейм не стала бы стараться ради спасения моей жизни, так как постарался он. Крейг подкупил дежурного, убедив его, что до утра тела никто не хватится, а к окончанию смены, он достанет другой труп, похожий на имеющийся. Санитар ненадолго заколебался, и тогда Крейг сказал: «Парень, подумай, стал бы я браться за такое дело, если бы не был уверен, что оно сойдёт мне с рук?»
Дежурный, говорит, посмотрел ему в глаза очень внимательно, понял, на что намекает его странный посетитель, и ответил: «Не стал бы». В конце концов, Крейг вручил ему задаток за исполнение первой части задания, то есть за помощь в вывозе меня за пределы морга. В ту ночь мой шустрый приятель просто превзошёл себя. Он доставил меня на своей машине в ближайшую больницу и придумал нам обоим вымышленные имена. Хирург, увидев пулевое ранение, сообщил, что операция продлится несколько часов, а Крейгу придётся пройти к одной из медсестёр и подробно объяснить случившееся.
По пути к медсестре Крейг выдумал историю о том, как мы вдвоём возвращались с загородного пикника у друзей, перебрали спиртного, и чтобы оно выветрилось, решили пройтись пешком по шоссе. Когда мы приближались к городу, из проулка в одном из самых глухих и заброшенных кварталов, кто-то выстрелил, и шальная пуля случайно попала в меня. После чего Крейг, будто невзначай, поинтересовался, собирается ли девушка сообщать в полицию сейчас? Медсестра ответила, что известить полицию должен лечащий врач после операции, а она лишь уполномочена собрать информацию. Тогда Крейг отправился к Кэпвеллам. Убедившись, что вся семья по-прежнему в больнице с Келли, Крейг не поленился добраться туда, чтобы предложить свой необременительный вариант. Поскольку труп Куинна все видели и опознали, включая Круза, то зачем лишний раз травмировать Келли? Он съездит в морг, договорится с сотрудниками, привезёт документы об опознании в больницу, и Келли их подпишет. Си Си счёл этот вариант вполне приемлемым.
«Я рассуждал так, - рассказывал потом Крейг. – Иден сейчас не в лучшем психическом состоянии. Её и Круза допрашивает Кейт Тиммонс в своем кабинете. Значит, Кейт собирается предъявлять Иден обвинение в убийстве. Вряд ли супругам Кастильо «приспичит» осматривать твоё тело, учитывая количество свалившихся на них проблем за последние два часа. Тем более, у них сомнения не возникает, что ты – это Куинн, и ты мёртв. Естественно, Иден сейчас мечтает об одном: отмазаться от тюрьмы, а Круз, соответственно, размышляет, как эту мечту осуществить. Всё, что интересует Кастильо – калибр пули. Ладно, пуля будет, я обеспечу. Кэпвеллы тоже вряд ли загорятся желанием узреть в морге тело «усопшего Куинна». Флейм своё любопытство уже удовлетворила. Стало быть, не имеет значения, какой труп попадет под нож судмедэксперта».
Поразмыслив таким образом, Крейг отправился в клинику, где меня оперировали. К окончанию операции он снова сидел в коридоре больницы, как ни в чём не бывало, ожидая результатов. Когда хирург вышел в коридор, Крейг выяснил у него не только моё состояние, но и когда заканчивается смена моего лечащего врача, работает ли он на следующий день, и другие подробности, будто бы его беспокоит проблема, кто присмотрит за мной. Хирург ответил, что моё состояние хотя и тяжёлое, но не безнадёжное, а присмотреть за мной отлично могут медсёстры. Его же смена заканчивается через четверть часа, и до послезавтрашнего дня он тут не появится.
Далее доктор отправился в кабинет переодеться, а заодно сообщить в полицию о поступившем раненом. Пока врач дозванивался до полицейского участка, Крейг звонил по тому же номеру из бокса больницы сразу с трёх телефонов и каждый раз клал трубку. В конце концов, усталый доктор, как и предполагал Крейг, решил бросить это бесполезное занятие и пойти отдыхать домой, а звонок в полицию отложить до другого раза. Стоило хирургу уйти, Крейг проник в его кабинет и забрал оттуда пулю, извлечённую из моего тела.
По дороге в клинику из машины Крейг связался с теми своими приятелями, с которыми у него всё ещё сохранялись дружеские отношения с прежних времён работы на Тоннели, и попросил найти для него до семи утра труп белого мужчины в возрасте примерно тридцати-сорока лет, убитого выстрелом в левую часть тела. По его описанию ребята прошерстили все крупные морги вблизи от Лос-Анджелеса, и в 6:30 тело какого-то несчастного заняло место в нише с моим именем.
Потом Крейг, подкупив одного из сотрудников в полицейском участке, узнал, какого судмедэксперта назначили для проведения вскрытия. Придя к эксперту и сплетя совершенно новую историю, Крейг добился того, что все документы были подписаны врачом, которого назначил суд, но реально процедуру вскрытия проводил другой человек, знакомый Ханта. Этот мастер своего дела соорудил с помощью компьютера «липовые» снимки, написал в отчёте, что из тела была извлечена пуля того же калибра, которой стреляли в меня. К фальшивому отчёту, естественно, прилагалась настоящая пуля. Через день тело неизвестного покойника кремировали под моим именем, и все улики исчезли в небытие. Остались только снимки с места происшествия, где я вообще-то был ещё жив, и поддельные из морга, на основании которых осудили Флейм Бофорт.
Правда, Крейг потом говорил, её выпустили. Вроде бы она помогла полиции обезвредить опасного преступника. Меня на следующую ночь после операции тайно вывезли из больницы и вертолётом переправили сначала на виллу одного из друзей Ханта в горах Санта-Ана. Там за мной посменно ухаживали двое очень хороших врачей, а когда я сам стал подниматься с постели, меня перевезли в Акапулько по новым документам, где я провёл последние два месяца. Потом Крейг перестал приезжать и звонить, и я выяснил, что, оказывается, он сидит в тюрьме за покушение на Мейсона и убийство некоего Амадо Гонсалеса. Я понятия не имел, что произошло, поэтому решил разузнать подробнее о других членах семьи Кэпвелл. Тогда-то мне и сообщили об исчезновении Иден при весьма странных обстоятельствах… Вроде бы у неё началось душевное расстройство, и она случайно сорвалась со скал в океан. Я стал обзванивать всех своих знакомых от прежних времён в Лос-Анджелесе и Санта-Барбаре, умоляя выяснить для меня подробности происшедшего с Иден, как вдруг один из моих бывших подчинённых признался, что недавно видел Иден живой. Она возвращалась самолётом из Франции в Штаты. Однако здесь её след снова потерялся. В течение нескольких недель мои люди проверяли все психиатрические больницы в окрестностях Санта-Барбары. Бесполезно. Наконец, мне предоставили список из примерно двадцати клиник, где по собранным данным, находились на излечении женщины, похожие по описанию на Иден. Я объехал все эти клиники, и вот, наконец, нашёл её здесь, у вас… Я был так рад узнать, что она поправляется, - голос Роберта опять изменился, когда он заговорил об Иден.
Я смотрела на него и думала. Бедняжка Келли! Зря твоя старшая сестра ревновала своего Робби. Его чувства скорее напоминали братскую заботу, нежели пламенную любовь. Он так хотел, чтобы все были счастливы, что пошёл на эту удобную для всех ложь. Ты ведь звала его, не так ли, Келли? Твои глаза, руки, губы, сердце ждали его, и он пришёл, и дарил тебе свою нерастраченную нежность, успокаивая себя мыслью о том, что теперь никто не страдает. У Иден нет причин винить себя. Она может спокойно жить дальше с мужем и детьми. И твоя мечта сбылась... Одного Роберт так и не сумел сделать: изгнать эту тайную грусть из своих глаз. И ты позже поняла всё, ведь правда? Почему иначе ты простила Куинна? Не потому ли, что Куинн действительно полюбил именно тебя, а не кого-то ещё? Ведь сердце Роберта тебе на самом деле никогда не принадлежало. Этого ты так и не смогла ему простить… Увы, ложь во благо никого не спасает. А ложь о любви простить особенно тяжело.
Когда мы закончили разговор, было далеко за полночь, и я предложила Роберту переночевать в моём коттедже, в одной из комнат на первом этаже.
- Мне следовало бы отказаться, - произнес он, не глядя на меня, - но я слишком устал. Я ещё немного злоупотреблю вашим гостеприимством.
Он устроился внизу на диване.
Я поднялась в спальню, разобрала постель, но не легла, а подошла к окну, открыла его настежь и, облокотившись о подоконник, закурила.
Дым от сигареты жемчужной змейкой поднимался вверх. В палисаднике перед домом слышался тихий шелест капель, срывающихся на землю с мокрой листвы. Сияние луны нестерпимо резало глаза, но я продолжала неотрывно смотреть вверх, на круглый желтый диск в небе.
Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:26 |
| |
| |
| Anatta | Дата: Суббота, 25.02.2012, 20:22 | Сообщение # 8 |
|
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Статус: Offline
| Не знаю, сколько времени прошло. Внезапно зазвонил мобильный телефон. Я взяла трубку.
- Эмма, - взволнованный голос Иден. – Извини, что разбудила…
- Я вообще-то не спала, - успокоила я молодую женщину.
- И я не могу уснуть… Скажи, почему прошлое имеет над нами такую огромную власть?
- Возможно, потому что мы сами цепляемся за него, - ответила я, а про себя прошептала: «Завтра я освобожу тебя от твоего прошлого, Иден. Обещаю!»
Утром, приняв душ и переодевшись, я спустилась вниз и застала Роберта на кухне. Он сидел за столом и пил кофе.
- Вы не обидитесь, что я немного похозяйничал тут у вас? – спросил он, кивая на кофейник, накрытый сверху полотенцем. – Я сварил и для вас тоже, правда, не знаю, насколько крепкий вы любите?
Я села за столик напротив него, взяла чашку и тоже налила себе кофе.
- Вы рано встали. Сейчас только половина седьмого.
- Честно говоря, я не спал всю ночь, - признался Роберт. – Я нервничаю ещё сильнее, чем в день, когда пришёл к вам впервые.
- Чего-то подобного я и ждала, - заметила я без тени удивления. – Мне тоже не по себе. Неизвестно, как Иден отреагирует. Но у меня нет выбора. Необходимо довести лечение до конца, а психическая болезнь Иден развилась вокруг не одной, как я полагала вначале, а сразу двух причин.
- Значит, я тоже виноват в её болезни! – воскликнул Роберт в отчаянии.
- Нет, вы абсолютно невиновны, - поспешила успокоить его я. - Просто Иден, вспомнив о вас, провела в голове параллель между своей историей и историей матери, внушив себе, что поступила с вами ничуть не лучше, чем когда-то София с Ченнингом. Пусть она не стреляла в вас, но Иден считает, что вся ситуация была спровоцирована именно ею. Ведь Флейм выстрелила из-за её спины! Не хочу вас обнадёживать, я не могу точно гарантировать её реакцию, когда она увидит вас. Однако в сложившейся ситуации для неё ещё хуже продолжать думать, будто вас нет в живых.
- Ясно, - отозвался Роберт, с шумом вставая. – Надеюсь, вы уверены в том, что делаете. Я подожду вас снаружи, если не возражаете, - с этими словами мужчина направился к выходу из коттеджа.
Он не просто нервничал, он до смерти боялся за любимую женщину, и я отлично понимала его состояние, поэтому меня нисколько не задел резкий тон его последних фраз.
Я медленно допивала обжигающий кофе. Напиток был сварен потрясающе, у меня у самой никогда не получалось так вкусно. Наконец, я поставила пустую чашку на стол и тяжело вздохнула. Развязка истории напрямую зависит от меня, надо признать это…
До клиники мы с Робертом доехали вместе. Я оставила его ждать в своём кабинете, объяснив, что зайду к Иден сразу после завтрака. Если она хорошо себя чувствует, то я подготовлю её к встрече.
Однако застав молодую женщину взволнованной и не выспавшейся, - её всю ночь мучили кошмары, - я засомневалась в правильности решения устроить им встречу сегодня же. Я почти собралась попросить Роберта зайти в другой раз, как неожиданно Иден выпалила скороговоркой:
- Не знаю, что со мной, Эмма. Пятый день подряд меня не покидает чувство, что где-то рядом ходит близкий мне человек. Я вздрагиваю от малейшего шороха и стука. Кажется, ещё секунда, дверь откроется, кто-то войдёт и скажет: «Здравствуй, Иден!» Но я не понимаю, кого я жду, и почему моё воображение играет со мной в подобные игры?
Теперь мне стало не по себе. Да, я врач, и я отлично знаю, насколько у больных с психическими расстройствами обострена чувствительность, но в данном случае интуитивные предчувствия моей подруги и пациентки были вполне оправданны, хотя и сильно удивили меня.
- Эмма, у меня галлюцинации? – настаивала на ответе Иден. – Это всё потому, что я больна? Я вижу чью-то фигуру, иногда среди деревьев сада, иногда за оградой клиники, но всегда спиной. Я подбегаю ближе, хочу рассмотреть этого человека в лицо, но фигура исчезает. Что со мной происходит?!
Я поняла: подходящий момент настал, и как бы мне самой ни было страшно от того, что я собираюсь сделать, больше тянуть нельзя.
- Иден, - я села на стул рядом с ней, - у тебя нет галлюцинаций. Как раз сегодня я хотела сказать… Дело в том, что ко мне пришёл один человек… Он очень хочет тебя увидеть, но он опасается, что тебя сильно взволнует эта встреча, и…
- Боже! Это Круз?! – Иден вскочила с места, стискивая ладони.
- Нет.
Её глаза распахнулись ещё шире.
- Тогда отец?
- Нет.
- Мейсон?! – её напряжение росло, и поскольку я опасалась за неё – моё тоже.
Лицо Иден внезапно помрачнело, брови нахмурились.
- Эмма, раз ты говоришь он, это ведь не может быть моя мать?
- Нет, это не София.
- Хорошо, - Иден с облегчением вздохнула. - Однако, кто этот человек, и как он меня нашёл, если никто не знает о моем местонахождении?
- Если ты сейчас не желаешь никого видеть, я ему передам, и он уйдёт. Тебе не обязательно встречаться с кем-то против собственной воли.
Иден начала ходить кругами по комнате. Она тёрла свои виски и плечи, будто ей вдруг стало очень холодно. Я понимала её страхи. Но мне нужно было выдавать ей информацию маленькими порциями, чтобы позволить к ним привыкнуть.
- Эмма, ты знаешь этого человека? – наконец задала мне Иден прямой вопрос.
- Знаю, - так же кратко откликнулась я.
- Тогда скажи! Зачем играть в загадки?! Так я волнуюсь гораздо больше!
- Этот человек, - я выдержала небольшую паузу, потом осторожно добавила, - хочет поговорить с тобой о Роберте…
Иден встрепенулась и задрожала.
- Кто он? Как его зовут?!
- Он уверяет, будто у него есть информация, что Роберт, возможно, не погиб…
Я не успела договорить. Иден вдруг резко обернулась и посмотрела на меня. Никогда я не видела у неё такого выражения на лице.
- Эмма, где сейчас этот человек?
- Обещай мне не волноваться, - меня напугало выражение мрачной решимости в её глазах.
- Даже если я умру от разрыва сердца, я должна поговорить с ним!
- Ладно, жди меня здесь.
- Он сейчас в клинике?! – определённо, Иден уже не боялась, зато у меня от страха стали подгибаться колени, потому что впервые за долгие недели нашего общения я даже приблизительно не могла понять, что чувствует молодая женщина.
- Он в моём кабинете.
Стоило мне произнести эти слова, Иден вдруг неожиданно выскочила за дверь и побежала по коридору к лифту.
- Подожди!
Я пыталась догнать её и не могла. Она бежала слишком быстро. Когда я спустилась на первый этаж, Иден уже пробежала по смежному коридору в соседний административный корпус. Она отлично ориентировалась в помещении для человека, который был здесь всего пару раз.
Я в отчаянии ругала себя последней идиоткой. Ну зачем я сказала ей, где Роберт? Что теперь будет? Мне следовало позвонить ему и предупредить, чтобы он ушёл раньше, чем… Поздно! На бегу Иден распахнула дверь моего кабинета, ворвавшись туда, будто вихрь, и через секунду я услышала такой душераздирающий крик, от которого у меня кровь застыла в жилах.
Шатаясь от волнения, я кое-как добралась до открытой двери и осторожно заглянула внутрь.
Бледный Роберт в страхе смотрел на Иден, сжавшуюся возле дверей. Она боялась поверить своим глазам. Ведь именно его она столько раз видела в саду за деревьями, за оградой клиники, в своих снах. И когда она побежала сегодня, то в глубине души уже знала, кого найдёт в кабинете. Но вдруг сейчас она протянет к нему руки, а он исчезнет, как все те призраки, которых она видела прежде?
- Иден, тебе плохо? Иден, – Роберт сделал пару шагов навстречу, желая поддержать ее.
Услышав знакомый голос, молодая женщина всхлипнула и одним прыжком бросилась к нему на шею. Рыдая, зарылась лицом в его волосы.
- Живой, живой!!! - кричала она сквозь слёзы. – Такой тёплый!
- Да, это я, - по его щекам тоже побежали ручейки слёз, - Моя Ундина, моя Ла Рубия… Всё хорошо. Всё хорошо у нас с тобой, не волнуйся!
Я потихоньку отошла в сторону и закрыла за собой дверь.
С того дня Иден быстро пошла на поправку. Роберт ещё несколько раз приходил навестить её, и я видела, каким счастливым в эти мгновения становилось лицо Иден. На щёки молодой женщины вернулся здоровый румянец, у неё улучшился аппетит, пропали ночные страхи. И однажды она показала мне два новых портрета: красивой голубоглазой женщины с белокурыми волосами, уложенными в высокую причёску, и улыбающегося молодого человека в стильном костюме с розой в петлице. Так я впервые увидела лица Софии и Ченнинга.
- Мне не забыть боли от потери брата, - сказала Иден, пока я смотрела на портреты, - но его смерть – не причина ломать жизни себе и родным. Моя ненависть едва не искалечила судьбы других людей. Слава Богу, теперь я поняла: во мне есть силы прекратить это.
Вскоре я сообщила Иден, что собираюсь выписывать её. Разумеется, молодая женщина ждала этого, но когда я сказала об этом напрямую, Иден вдруг призадумалась, а потом вымолвила странную фразу:
- Моя судьба теперь подобна лодке, отвязанной от причала…
И я прекрасно поняла, что она имела в виду. Мне неизвестно, о чём они беседовали с Робертом в их последнюю встречу, но я отлично знаю: Иден просила его прийти в день выписки попрощаться. Она не хотела возвращаться в Санта-Барбару, не увидевшись с ним ещё раз. В тот день её глаза беспокойно метались от окна к двери. Она ждала. Но я знала, что ждёт она напрасно. Роберт не придёт.
За пару дней до этого я виделась с ним, и он рассказал мне о просьбе Иден.
- Я не приду, мисс О’Коннелл, - грустно произнёс Роберт. – Безусловно, Иден важно было узнать, что я жив, и со мной всё в порядке, но легенды легендами, а с реальностью не поспоришь. В восемнадцать лет мир кажется сказкой, созданной для тебя. У нас с Иден была эта сказка на Лас Сиренас. Я счастлив до сих пор, что встретил её тогда. Но у неё есть семья, и в конце концов она вернётся к ним. Поэтому наши встречи здесь – не более, чем отголосок той сказки о Русалочьем острове. Однако рано или поздно сказки заканчиваются, поэтому я не приду прощаться. Пусть Иден уедет с лёгким сердцем, без любых обязательств передо мной.
Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:23 |
| |
| |
| Anatta | Дата: Суббота, 25.02.2012, 20:24 | Сообщение # 9 |
|
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Статус: Offline
| Как у меня вертелась на языке фраза, что он сейчас повторяет ту же ошибку, что и полгода назад, начав встречаться с Келли! Но у меня не хватило мужества произнести это вслух. Разве не сама Иден говорила в последние несколько дней перед выпиской о своем желании вернуться домой, обрадовать Круза? Она вся светилась при мысли о том, как снова обнимет детей, наконец-то откровенно поговорит с отцом и матерью...
Возможно, Роберт прав. Теперь, когда здоровье Иден больше не зависит от чьего-то присутствия или отсутствия, ей легче будет уехать, не прощаясь.
И всё же после того, как спустя два дня я посадила приумолкшую и притихшую Иден на автобус до Санта-Барбары, мне на сердце легла непонятная грусть.
- Он так и не пришёл, - были последние слова Иден, и мне так хотелось закричать ей в лицо: «Ну что же ты не заставила его придти?! Он бы пришёл, если бы ты сказала, что всё ещё любишь его и хочешь быть именно с ним! А если это не так, и ты любишь Круза, почему с такой болью и грустью вспоминаешь свою первую любовь?»
Но я промолчала. Потому что я не имею права советовать здоровому человеку, как ему строить свою личную жизнь. Я принимала за Иден решения, пока она была моей пациенткой и не отвечала за себя. Теперь она выздоровела, и какой совет ей могла дать женщина, старше её всего на пять лет, так и не устроившая свою личную судьбу?
Иден сказала мне «спасибо» и «прощай». И ещё: «Я буду писать тебе, Эмма».
Автобус уезжал прочь, а я стояла на остановке, глядя вслед, и чувствовала себя так, словно недавно я присутствовала в странной точке пространства и времени, где рождаются сказки, и одна из них готова была родиться вновь на моих глазах, но этого так и не случилось. И хотя эта сказка не была моей, моё сердце защемило от горя. Возможно, я по-прежнему осталась маленькой девочкой, если жду чего-то потрясающего? Я всё ещё по-детски наивна? Но почему судьба всегда разводит в разные стороны именно тех людей, которые созданы друг для друга, и это не просто красивые слова!
В течение года от Иден не было никаких известий и, устав ждать, я решила сама написать ей письмо. Сначала на их с Крузом адрес, а потом, поскольку мне никто не ответил, в дом её родителей. Три месяца спустя я получила письмо от мистера Кэпвелла старшего.
Си Си благодарил меня за заботу об Иден, извинялся за столь долгий промежуток между моим письмом и его ответом. Он сообщил, что в их семье произошло много изменений, поэтому в связи со всеми этими событиями у него просто не хватало времени сесть и написать мне. У Иден всё хорошо, она счастлива, но она больше не живёт в Санта-Барбаре. Вместе с мужем она уехала за границу, и ей пришлось оставить работу. По крайней мере, на ближайшие пять лет, так как у неё родились сразу двое сыновей: Коннор и Мэттью, а забота о четырёх маленьких детях, понятно, отнимает всё её время.
Нового точного адреса Иден Си Си не знает, потому что они с дочерью общаются по телефону, и иногда он вместе с Софией приезжает к ним в гости. Он обязательно передаст Иден моё письмо, и как только молодая женщина сможет, она сразу мне ответит.
Си Си сдержал слово… И вот сегодня утром я достала из почтового ящика конверт с зарубежным штемпелем и кучей разноцветных марок с надписями на испанском. Что-то смутно шевельнулось внутри, когда я увидела знакомый силуэт, прорисованный на бумаге.
В письме было всего несколько строк.
«Дорогая Эмма!
Прошу прощения за долгое молчание. Я чувствую себя очень виноватой, ведь именно благодаря тебе я сейчас могу жить свободной жизнью. Я помирилась с родителями и, самое главное, нашла общий язык со своим сердцем. Я, наконец, счастлива. Все мои мечты сбылись. И ещё у меня новость: прибавление в семействе. Приезжай ко мне в гости, когда у тебя будет отпуск. Я познакомлю тебя с мужем и детьми, в том числе с самыми маленькими!
Целую, Иден.
P.S. Письмо отправлено из соседнего города, так как там, где мы непосредственно живём, нет почты, но, думаю, ты легко найдёшь меня, ведь я, в конце концов, вернулась туда, откуда не должна была уезжать».
Я снова перевернула конверт и посмотрела на силуэт, выступающий поверх розоватой бумаги. Я увидела берег, светлый песок, реющих над волной чаек и пальму, качающуюся на ветру…
- Конечно, Иден, - прошептала я с улыбкой на губах. – Конечно, не сомневайся, я тебя найду!
08.07.05-23.07.05
с изменениями от 25.02.2011г.
Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:25 |
| |
| |
| Иден_Парризи | Дата: Суббота, 25.02.2012, 20:29 | Сообщение # 10 |
 Морская звезда
Группа: Модераторы
Сообщений: 820
Статус: Offline
| Большое спасибо за то, что ты выложила свой фик на нашем сайте. Очень надеюсь, что продолжение будет. 
Самая наивная сиренка в больших сиреневых очках и большом сиреневом пузыре
|
| |
| |
| Иден_Парризи | Дата: Суббота, 25.02.2012, 20:30 | Сообщение # 11 |
|
Морская звезда
Группа: Модераторы
Сообщений: 820
Статус: Offline
|
Самая наивная сиренка в больших сиреневых очках и большом сиреневом пузыре
|
| |
| |
| Anatta | Дата: Суббота, 25.02.2012, 21:59 | Сообщение # 12 |
|
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Статус: Offline
| Продолжу обязательно! Сама не ожидала, что такой длинный перерыв опять получится 
|
| |
| |
|
| |
