Исходные данные: Авторы: Scout/Happiness Пейринг и персонажи : Иден/Роберт/ Круз/Крейг/Тоннел и др. Время действия: 1989 год Жанр: AU, гет, романтика с элементами драмы и эротики. Чуть-чуть аморальный, ненапрягающе - серьезный. Расхождения с каноном: Иден никогда не встречались с Робертом до его приезда в Санта Барбару . Предупреждение: возможен ООС, детям до 16 и морально устойчивым почитателям возвышенной любви читать не рекомендуется. Саундтрек:
Иди со мной В лесные дебри Мы ляжем на траву И забудем о времени Возьми меня за руку Не забывай о реальности Давай сбежим от всего Хотя бы на день
Дай меня увидеть тебя полностью обнажённой Дай меня увидеть тебя полностью обнажённой
В городе Нет ничего похожего на это Ты дышишь дымом Который я ощущаю, когда мы целуемся Возьми меня за руку Не забывай о реальности Где всё в нашей власти На несколько часов
Дай меня увидеть тебя полностью обнажённой Дай меня увидеть тебя полностью обнажённой
Дай мне услышать, как ты решаешь что-то Сама Дай мне услышать, как ты говоришь Только со мной
Дай меня увидеть тебя полностью обнажённой Дай мне услышать, как ты говоришь только со мной Дай меня увидеть тебя полностью обнажённой Я хочу услышать, как ты плачешь Лишь для меня Дай мне услышать, как ты говоришь Только со мной
Сообщение отредактировал jbliss - Пятница, 17.10.2014, 08:01
«Если бы я не был знаком с тобой до приезда в Санта Барбару, все равно я бы в тебя влюбился»(с) Роберт Барр.
- Пожалуйста... - Сожалею, миссис Кастильо, но ничем не могу помочь. - На его губах появилась усмешка, которая говорила никак не о раскаянии или участии. В глазах блестел вызов - и упоение собственным превосходством. Он кивнул Ренфилд, и та быстро произнесла что-то в телефонную трубку. Она все еще не могла поверить. Вот так просто - и все кончено. Ничего не вышло. Бесполезно и даже глупо было рассчитывать на понимание этого алчного дельца, у которого нет семьи и нет сердца. - Поздравляю, мистер Барр! - победоносно объявила Ренфилд, и он слегка кивнул ей - все с той же наглой усмешкой, приподнимающей уголки его губ, - продолжая наблюдать за Иден. Он торжествовал - но было в его взгляде и что-то еще, что-то такое, чему она пока не могла найти объяснения. - А вы не поздравите меня, миссис Кастильо? Она словно очнулась. Как будто он хлестнул ее по щеке. - Это была честная борьба, - продолжил он, выходя из-за стола. - Ренфилд, шампанского! - Вы проходимец, мистер Барр. Бессмысленно было надеяться на иной исход ситуации. Я сожалею, что пришла к вам с просьбой. Впредь ни я, ни моя семья не будем столь же миролюбивы! Она направилась к выходу, но он перехватил ее за плечо - решительно, хоть и не сильно. - Останьтесь, миссис Кастильо. Мы еще не закончили. - В его тоне звучала какая-то опасная уверенность в своих силах. - Вы ошибаетесь, мистер Барр! Я не желаю вас больше видеть. - Возможно, вы измените свое решение, когда узнаете, что я вам предложу. Она насторожилась, чуть наклонив голову вбок. - И что же это за предложение, мистер Барр? Он сузил глаза, оценивая степень ее заинтересованности, и обернулся к персоналу. - Все свободны! - скомандовал он. - Ренфилд, тебя это тоже касается, - негромко, но уверенно добавил он в ответ на вопросительный взгляд секретарши. Она пожала плечами и, собрав бумаги, удалилась вслед за остальными. - Шампанского, миссис Кастильо? - Это и есть ваше предложение, мистер Барр? Он протянул ей наполненный бокал, но она не пошевелилась. Вскинула голову и удостоила его высокомерным, полным презрения взглядом. - Я не пью с преступниками. Он прищурился, приняв ее вызов. В ответном блеске серых глаз читалось неприкрытое удовольствие. - По-моему, я нравлюсь вам больше, чем вы стараетесь продемонстрировать. - Ваши умозаключения меня не интересуют. Если у вас еще есть, что сказать мне, я готова выслушать. У вас есть минута, мистер Барр. - Отлично, я уложусь, - заверил он с улыбкой, похожей на оскал. Потом выдержал паузу - чтобы подчеркнуть значимость своих последующих слов, и добавил: - Я мог бы вернуть компанию вашей семье, миссис Кастильо. - В обмен на что? - В обмен на вас. Она решила, что ослышалась - или как-то не так его поняла, но его глаза доказывали обратное. - Вы в своем уме, мистер Барр? Он не ответил - наслаждался ее растерянностью. - Что... что я должна сделать? - Остаться со мной. На три дня... и три ночи. И попытаться сделать вид, что вам это приятно. Только и всего. Она вспыхнула - словно он неожиданно увидел ее обнаженной. Несколько долей секунды ее взгляд выражал готовность размазать его по стене, но она ограничилась только звонкой пощечиной. Он даже не стал уворачиваться. И не поморщился от боли. - Я так понимаю, вы намерены дать отрицательный ответ? На вашем месте я не стал бы этого делать, миссис Кастильо. Не вынуждайте меня добавлять второй пункт к условиям нашего соглашения. Его последняя фраза застала ее на пороге. Она еще раз обернулась в его сторону - но лишь для того, чтобы метнуть на него еще один испепеляющий, полный ненависти взгляд, после чего выразительно хлопнула дверью.
* * *
Требовательный стук в дверь, разгневанное лицо, сверкающие глаза. - Я рад, что вы выбрали время заглянуть ко мне, миссис Кастильо. Надеюсь, вы передумали относительно моего предложения? Он чуть посторонился, пропуская ее в номер - или опасаясь, что она собьет его с ног. - Где Круз?! - Как мило, что вы решили адресовать этот вопрос именно мне. - Что ты с ним сделал?! - ее голос сорвался на крик. - Пока ничего. Он в безопасности. Пока, - он намеренно выделил это слово, - в безопасности. - И это - твои методы?! Невероятно! - А чего ты хотела? И ты, и твоя семья считали меня подонком еще до того, как я приехал в город, теперь я вынужден оправдывать репутацию. - Ты за это ответишь! - Я так не думаю. Так ты... согласна? - На что? - На мои условия. - Это безумие! Ты похитил Круза? Где он? Как я могу быть уверена, что он еще жив? - Я предоставлю тебе доказательства, если ты согласишься. - А если не соглашусь? - Боюсь, в этом случае все закончится для него печально. - Ты убьешь его? Он вальяжно пожал плечами. - Никогда не питал особой любви к полиции. Похолодевшими пальцами она сгребла волосы к затылку - уже не сдерживая эмоций. - О, Боже... И каковы... каковы твои условия? - Я уже озвучил их вчера вечером и полагал, что ты запомнила. Правда, учитывая твою несговорчивость, пришлось добавить еще один пункт. - Мерзавец! - она вдруг выхватила из-за пояса пистолет, спрятанный под жакетом, и, направив на него, щелкнула предохранителем. - Ты немедленно освободишь Круза, или я убью тебя! Казалось, он даже не испугался. На лице его не дрогнул ни один мускул. Напротив, он словно был готов к подобному - и даже ждал чего-то в этом роде, а потому лишь картинно нахмурился и неодобрительно покачал головой. - На твоем месте я не стал бы этого делать, Иден. Подумай сама: если ты убьешь меня, кто отпустит Круза? Она колебалась еще несколько секунд, продолжая держать его под прицелом, а потом вдруг внезапно ослабела. Ее руки дрогнули и опустились. - Я... я не понимаю... Зачем тебе это? Твое предложение столь же абсурдно, сколь и унизительно! Зачем тебе я? Ты настолько одинок, что готов покупать внимание женщин такой ценой? - Поверь, мне есть с кем провести время. Но - ты сама напросилась, дефилируя своей недоступностью и незаурядными качествами. Гордые девушки достойны восхищения, но, увы, ничем не отличаются от простых смертных - у них те же желания и чувства. - Ты понятия не имеешь о моих чувствах! - Я намерен дать тебе возможность рассказать о них. - Ты понимаешь, чего ты просишь? Ты смотришь на меня, как... на товар! Тебе мало того, что ты отнял у нас компанию, теперь ты похитил Круза и хочешь меня растоптать? Но за что? - Я бы задал вопрос иначе: не «за что?», а «почему?». Я полагал, что ответ очевиден. Ты мне нравишься, Иден. - Ты ненормальный... - Брось, Иден. Отнесись к этому проще. Все покупается - любовь, искусство, планета Земля, ты, я. Вопрос лишь в цене. Весь мир продажен. Платить или брать плату - вот основная дилемма. - Я не могу на это пойти... - Не заставляй меня повторять, что ты теряешь в случае отказа. - Пожалуйста, придумай что-нибудь другое. Я прошу тебя. - Сожалею, но мой ответ - нет. Она отвернулась. Закрыла лицо руками, задержала дыхание, справляясь со слезами. Бессмысленно... Бессмысленно. - Я хочу еще раз услышать условия договора. - Я охотно озвучу их еще раз - для тебя. Я обязуюсь вернуть твоей семье «Кэпвелл Интерпрайзис» и отпустить твоего мужа, если ты обязуешься провести со мной три дня - и три ночи - в качестве моей женщины. Хочу отметить: мне нужна не только физическая близость, но и общение. Разговоры на отвлеченные темы, совместные прогулки, совместный сон, завтраки на палубе и ужины в каюте... - Я хочу знать, что Круз жив. - Это проще всего. - Он поднял трубку с аппарата и набрал несколько цифр. - Это Роберт Барр. Пригласите Кастильо. Она выхватила трубку и судорожно прижала ее к уху. - Круз! Круз, где ты? Он нажал «отбой» и вернул трубку на аппарат. - Я же сказал, что он жив. Ты можешь мне верить. Он был ей отвратителен. Настолько, что она предпочла бы убить его, чем заниматься с ним любовью. Ее била дрожь - изнутри, пока она яростно снимала жакет, а потом блузку. Сначала он попытался остановить ее словами о том, что не хочет, чтобы она лишала его этого удовольствия, но не сделал и шага навстречу к ней. Все это время - пока она скидывала одежду, он не сводил с нее глаз. Он смотрел с любопытством, пряча едва заметную ухмылку в уголках губ. И только когда она оказалась в одном белье, он позволил себе сказать. - Нет-нет, Иден. Это мне не подходит. Я предпочитаю, чтобы все было цивилизованно. Тебе удалось застать меня врасплох, я не был до конца уверен, что ты согласишься. Я буду ждать тебя вечером, на своей яхте. Ты придешь ко мне в восемь, в вечернем платье, с другим выражением лица. Я привык к дорогим и жизнерадостным женщинам. ...Не буду смущать тебя, пока ты одеваешься, - сообщил он, приближаясь. Он поднял брошенные ею вещи и подал ей - все, кроме сумочки и пистолета. И, прежде, чем она успела выхватить их у него, извлек диктофон и остановил запись. - Думаю, наш договор лучше сохранить в тайне. - Он неторопливо убрал устройство в карман брюк. - Иначе он может потерять свое очарование. Не делай глупостей, Иден. Мы понравимся друг другу, - он мягко коснулся пальцами ее подбородка - всего на секунду, потому что она резко отдернулась, сбрасывая его руку. - Никогда! - Посмотрим?
Плавать в небе расписном с общей грезой в унисон Я - унесен...
Преумножу доброту А в безумие вплету Все потоки ясности Чтоб к гармонии свести Вдребезги разбит цветник Умягчить жестокий миг
Для мечтателей, как мы Эти цели... все равны
Плавать в небе расписном в единении с грезой-сном Ускользаю, невесом ... Где бабочки...
Отдаваться тишине, будет петь она лишь мне Очищаться в ментальности, поступиться реальностью Мир в глазах, спокойный ум Звук исчезнет... я пойму
Для мечтателей, как мы Эти цели все - равны
Плавать в небе расписном с общей грезой в унисон Я - унесен... Плавать в небе расписном всем нам вместе в унисон Я – с вами - тут Где бабочки Не умрут
Broken Iris - Where Butterflies Never Die
Float on to the painted sky where dreams will be unified as I slip inside
Multiply humanity, harmonize insanity, shedding light of remedy, Pulling tides of clarity, shattered glass in flower beds, Humanize inhumane ends.
It's all the same for The Dreamers, It's all the same... for us...
Float on to the painted sky where dreams will be unified as I slip inside Where butterflies...
Utilize surrendering, when silence falls, to you it sings, Sterilize your mentality, compromise your reality, Restful mind and peaceful eyes, When sound is gone, then you will find,
It's all the same for The Dreamers, It's all the same... for us...
Float on to the painted sky where dreams will be unified as I slip inside
Float on to the painted sky where we will be unified as I stand inside Where butterflies... Never Die
- Да, мама... Круз с напарником на задании, вернется только в среду, поэтому я решила провести время с пользой... Нет, не беспокойся, они у Кармен. Нет-нет, все в порядке, правда... Просто немного устала. Обними папу. Она положила трубку и отключила телефон. До часа «х» оставалось не так много времени, а она все еще сидела на кровати, посреди вороха платьев, заколок, расчесок, чулков и - не хотела идти. Ощущение, что он опустил ее до уровня проститутки, не покидало ее, а мысли о близости с ним полыхали на щеках словно следы от пощечин. Унизительных, причиняющих боль. Это злило, выводило ее из себя, ей хотелось послать его к черту - или дальше, придумать что-то, что позволило бы ей отыграться... Осознание собственного бессилия лишало ее всякой надежды на сопротивление. Если бы Круз был здесь, он бы нашел способ защитить ее. Круз... Господи, только бы с ним было все в порядке, только бы он был жив. Она пойдет на все, чтобы спасти его! Чертов мерзавец! Он знал, как заставить ее делать то, что он хочет! Даже если он и казался ей привлекательным поначалу - скорее всего, из-за внешности или продуманно-неторопливых манер, из-за его деловой хватки, уверенности в себе, способности улавливать суть и четко, с изрядной долей сарказма, выражать свои… Поймав себя на мысли, что невольно вспоминает то, что вызывало в ней интерес к его персоне, она раздраженно захлопнула шкатулку с украшениями и почти швырнула ее на туалетный столик. Будь он проклят! Теперь она не могла и не должна испытывать к нему ничего, кроме ненависти и отвращения! Нужно... нужно было во что-то одеться. Будь ее воля, она надела бы купальный халат на костюм для дайвинга, но Барр хотел маскарада и потребовал вечернее платье. Что ж, если ему нравится видеть в ней непристойную женщину, она предоставит ему эту возможность. Она выбрала кроваво-красное декольтированное платье - и черный бант к нему. Потом среди одежды, валявшейся на полу, отыскала туфли из черного бархата.
6 p.m. - Очень рад, что все идет по плану, Роберт, - заявил голос из трубки, в котором не было слышно ничего, что могло бы хоть отдаленно напоминать радость. - Я подумываю приехать на днях в Санта Барбару, есть кое-какие вопросы, которые необходимо решить лично. - Не думаю, что это хорошая идея. У меня все под контролем. - Под контролем? Вы убрали только одного копа! Какого дьявола ты взял в заложники второго? - Он мне нужен живым. Тебе не о чем беспокоиться, это всего на три дня. Через три дня он будет холодным, как сердце твоей бывшей жены. - Что ты задумал, Роберт? - К тебе это не имеет отношения. У тебя нет причин сомневаться во мне. Я сделал, что ты просил. А сейчас извини, я собирался уходить, так что... - Всего хорошего, Роберт. - Удачи, Энтони. Он положил трубку и метнул злой взгляд в сторону Крейга. - Какого черта ты сказал ему про Кастильо? - Я не думал, что это твоя тайна, Бобби. Ты сказал, он слишком много знает о делах в Вегасе, тогда логичнее было бы убить его, разве нет? - Крейг, это не твое дело! Твое дело - проследить, чтобы в ближайшие три дня он не потерял способность разговаривать. Разве я неясно выразился? С каких пор ты стал обсуждать мои решения? - Дело в Иден, да? Это все для нее? Шампанское, икра, устрицы... Извини, Бобби, но, если мы похищали Кастильо только для этого... - Крейг, тебе нельзя много думать. С миссис Кастильо у нас сугубо деловые отношения. - Я бы истолковал все именно так, если бы «Кэпвелл Интерпрайзис» все еще была у нее. - Крейг, не лезь. Расслабься и просто сделай то, о чем я прошу. - Что ты задумал, Бобби? - Скоро узнаем.
7.35 p.m. На пороге ее дома стоял Крейг Хант. При виде нее он улыбнулся и даже присвистнул. - Добрый вечер, миссис Кастильо. На сегодня я ваш персональный водитель и весь к вашим услугам. - В таком случае, могу я попросить вас отвезти меня к мужу? - Боюсь, это исключено. У меня другие распоряжения относительно вас. Готовы ехать? Она гадала, знает ли Хант, с какой целью Роберт Барр пригласил ее, и, если знает, то, возможно, завтра об этом станет известно всему городу. И тогда... Круз никогда не поймет и не простит ее, даже если будет уверен, что она не могла иначе. «У меня нет выбора, Круз! Нет выбора». Хант был учтив - как и полагается вышколенному лакею. Он открыл перед ней дверцу, подал ей руку. Она не приняла ее, но он не обиделся. Похоже, у него было отличное настроение в этот вечер, и, как ей казалось, это потому, что он обо всем знает. - Прекрасно выглядите, миссис Кастильо, - отметил Крейг, подглядывая за ней в зеркало заднего вида. - Вы очень красивая женщина. Она не ответила, и он продолжил. - Давно хотел спросить вас, что такая женщина, как вы, может найти в таком заурядном и непримечательном человеке, как ваш муж? - Вам этого не понять, мистер Хант. Она пыталась сосредоточиться, подготовиться морально к предстоящей встрече - и понимала, что не готова. И вряд ли когда-нибудь будет. - Зовите меня Крейг. Мне приятно, когда красивые женщины называют меня по имени. - Хорошо, Крейг, - равнодушно проговорила она, глядя в окно, - сделайте одолжение - замолчите. - Я прошу прощения, если чем-то невольно обидел вас. Обещаю впредь не задавать бестактных вопросов. На самом деле я не имел в виду ничего дурного... На этот раз она посмотрела на него - в то же зеркало. - О, Боже, Крейг, ради всего святого, просто замолчите! Судя по всему, ей не нравилась не поездка. Ей не нравился пункт назначения. Крейг понимающе хмыкнул. - Тогда, быть может, вас развлечет немного вот это, - он протянул ей запечатанный конверт из плотной бумаги. - Босс просил передать. Минуту спустя по сиденью ройса глянцевым веером рассыпались фотографии. Онемевшими пальцами Иден сжимала ручку дверцы, с трудом подавив первый, панически-острый порыв выпрыгнуть из машины прямо на ходу. Она узнала лицо напарника Круза - Вика Босуэла. Мертвого Вика Босуэла.
8 p.m. - Чудесный вечер, не правда ли? - он появился за ее спиной бесшумно, и, хотя она ждала его, все равно вздрогнула от неожиданности. - Он был бы таким, не будь вас рядом, - резко парировала она, и отпрянула, интуитивно почувствовав неизбежность прикосновения. Он улыбнулся, ничуть не смутившись, - напротив, ему нравилась ее показная дерзость, и встал возле нее, оперевшись на перила. С первого момента встречи она заинтриговала его этим. Надменная правильность мыслей примерной жены примерного мужа - и сумасшедшие флюиды страстной женщины. Пылающий холод - и леденящий огонь в глазах. Несочетаемость. Необычность. Противоречие. Чертовщинка. Тайна. За какую нить потянуть, чтобы бант развязался и коробка с сюрпризом открылась, Иден? - Я сделаю вид, что не расслышал этого. Ты надела платье, но забыла подобрать к нему настроение. Или... виной всему чрезмерная болтливость мистера Ханта? - Это тоже. - Не беспокойся, он не знает об истинной цели твоего визита. - По-твоему, меня беспокоит только это? - Слушай, давай сразу расставим точки над i. Мне не нравится, когда ты ведешь себя так, будто я тебе неприятен. Ты пришла ко мне в гости, мы нравимся друг другу - что в этом плохого? - Ты мне не нравишься! И я не в гостях! - Иден, ты надела для меня такое платье. Конечно, я тебе нравлюсь. - Дресс-код это твоя идея. - Ты могла надеть любое другое - но надела это. Я тоже постарался. Мы стоим друг друга. - Ладно. Я не совсем понимаю, к чему этот маскарад, но, полагаю, не стоит слишком его затягивать. - Вечер только начался. Или тебе не терпится? - Знаешь, я... хотела задать вопрос. Почему три дня? Почему не ночь - если тебе важен факт моего падения, если же нет - почему не неделя, если я такой приятный собеседник? - Мне нравятся такие вопросы. Видишь ли, я посчитал, что одной ночи нам будет мало. А, поскольку ни одна женщина не занимала меня более, чем на три дня, я ограничился этим сроком: не хочу, чтобы мы успели наскучить друг другу. - Ты часто таким образом... покупаешь женщин? Он широко улыбнулся. - Первый раз. Обычно в этом нет необходимости. Она подумала, что в этом он не лукавит. - А тебе не приходилось быть... в роли товара? - Хочешь понять, знаю ли я, что ты сейчас чувствуешь? Наверное, каждый хоть раз в жизни проходил через это. В той или иной мере. - И что ты при этом чувствовал? - Радовался, что кто-то готов дать за мои таланты приличную цену. Ты ждала иного ответа, да? - Не ждала. Тебе нужны не мои таланты. Тебе нужно мое тело. - Не только. Мне жаль, что ты так решила, видимо, я был недостаточно убедителен. Если бы мне нужен был секс, мне хватило бы ночи. Но мне этого мало. Мне нравится, как ты говоришь, как ты двигаешься, мне нравится, как ты действуешь, и меня привлекает ход твоих мыслей. Знаешь, если бы ты предложила секс, когда пришла ко мне с просьбой не захватывать компанию, «Кэпвелл Интерпрайзис» осталась бы у вас. - С чего ты взял, что я могу предложить такое?! Это не мои методы! - Разве? - Ты оскорбляешь меня, ты это понимаешь? - Прости, если это так выглядело. Я сказал это, как похвалу. - Я не такая, как ты Роберт. Возможно, даже не такая, как те, с кем ты привык общаться. - Я это уже понял. - Нет. Не понял. Если ты ведешь себя со мной так же, как с ними. Снова широкая улыбка. - Боюсь, ты разочаровалась бы во мне, если бы узнала, как я веду себя с остальными. - И тебе это нравится? - Вполне. Я держу себя с людьми так, как они того заслуживают, и никогда иначе. - Значит, по-твоему, я заслуживаю того, чтобы ты купил меня? - Я тебя не купил. - Нет? - Нет. Я тебя одолжил. На время. И собираюсь вернуть. Она едва заметно дернулась - то ли от негодования, то ли от обиды, и он это уловил. И - оценил. Коснулся рукой ее локтя - и ощутил ее дрожь, и легкий оттенок досады на губах. Потом она убрала руку. - Не нужно этого делать, - быстрый взгляд в его сторону из-под длинных ресниц. Глубокий вдох - такой откровенный в этом декольте и - судорожный. Смущена, растеряна, уязвлена. Он задел ее самолюбие. Он на это рассчитывал. - Но я хочу. - Ты всегда делаешь то, что хочешь, да? Растеряна. Не может справиться с собой. Не знает, как защищаться, и потому нападает. - Всегда. Надо брать то, что хочется. - Послушай, твое предложение выглядело бы отвратительно, даже если бы я не была замужем. Мне... правда нелегко было решиться придти сюда. Но - то, что я здесь, совсем не значит, что я согласна лечь с тобой в постель. Пожалуйста, пойми, это вовсе не из-за того, что я стараюсь набить себе цену или подогреть твой интерес... Я... просто не могу!.. У меня есть муж, я давала ему обеты, я люблю его и... другие мужчины для меня не существуют. - Я готов доказать тебе обратное. Раздевающий взгляд, раздевающий голос. Невозможно. Невыносимо. Она сжимается - внутренне, и отстраняется - еще хотя бы немного, еще на пару дюймов. - Роберт, нет. Это все очень мило, мне нравится твоя большая белая яхта, и мне даже приятно болтать здесь с тобой - но не больше. - Не думал, что мы снова вернемся к этой теме, но - вынужден напомнить: твой муж перестанет существовать не только для тебя, если ты ничего не сделаешь ради его спасения. - Позволь мне поговорить с ним. - Нет. - Ты убил его? - Нет. - А Босуэла - ты? - Я не знаю, кто это, и знать не желаю. - Ты и меня убьешь? - Нет. - Ты пугаешь меня. Мне страшно. - Иден, перестань ломать комедию. Если ты чего-то и боишься, то только себя.
I got summer on my mind, Nowhere else though Lord take me downtown or to you People show me love but I can't take it What I said was true Real pain, can't fake it
Still they wanna be with me Still they wanna leave with me Still they wanna feel like me Still I can't believe it's me
Time you spend on me I spend mine on being free On a flight to Nyc I see you when you see me
I wonder why, why you have to lie When you've seen me cry When you've seen me shy When you've seen me high When you will see me die
Where we from, you don't know You will know where we will go Yeah I'm here, where are you? There's nothing you can't do
We up in here with one thing on our mind Let's leave with something Then we play still dre, my way, all day, in beats by Dre Then we go and get buzzed, get drunk, get crunk, get fucked up
I am S/Y, no lie, at least you get to withess Kill so many songs, you'd think I have a hitlist That's drake, well we love young money bizniz Cause we're young and we get money
Я провел лето по своему, Больше нигде, хотя Бог берет меня в центр а не вас Все чувствуют ко мне любовь, но я не могу принять её То, что я сказал, было правдой Реальная боль, не может изменить это
Тем не менее они хотят быть со мной, Тем не менее они хотят отдохнуть со мной, Тем не менее они хотят чувствовать себя подобно мне, Тем не менее я уверена, что это - я
Время Вы тратите на меня Я трачу моё на то, чтобы быть свободным В полете на небеса Я вижу Вас, когда Вы видите меня
Интересно, почему, почему Вы должны лгать Когда Вы видели, что я кричу Когда Вы видели, что я пугаюсь Когда Вы видели меня высоко Когда Вы будете видеть, что я умираю
Где мы , Вы не знаете Вы не будете знать, куда я пойду Да я здесь, а где Вы? Нет ничего невозможного
Мы в здесь с одной мыслью Давайте уедем вместе Тогда мы поиграем вместе, мой путь, весь день, все в игре Тогда мы идем и напьемся, станем плохими
Я - S/Y, никто не сидит, по крайней мере Вы Удалите все мои песни, у меня все они хороши Это - жизнь, мы любим легкие деньги Поэтому мы лучшие, и мы получаем деньги
Надеюсь, ты голодна. Я заказал фантастический ужин - в нашем ресторане, - он намеренно выделил слово «нашем» - хотя мог бы сказать «моем», - и ждал ее реакции. В ответ она сделала вид, что тема ей безразлична. - Тебе там не понравилось, - она даже повела плечом - между прочим. - Тогда ресторан еще не принадлежал мне, - как бы невзначай напомнил он и пояснил свой выбор. - Я пригласил повара - из Франции, хочу, чтобы ты оценила. Она картинно наморщила нос. - Мы будем есть улиток и лягушачьи лапки? - Почти. Нет, больше никаких вариантов: я не хочу, чтобы ты испортила весь сюрприз. - Сюрприз был испорчен, когда ты проболтался о поваре-французе. - Ты не любишь французскую кухню? - он прищурился, не переставая улыбаться. Нельзя было не улыбаться, наблюдая за ней. - Я знаю о ней все, - авторитетно заявила она. - Вряд ли ты и твой повар-француз сможете меня удивить. - Вот как? Не знал, что ты такой строгий критик. - Ты многого обо мне не знаешь. И снова вызов в ее интонации - и во взгляде. Желание сохранить загадку - при этом сохранив лицо. Он принял вызов - и понизил голос. - Возможно, но того, что я знаю, вполне достаточно, чтобы предполагать, что и я, и мой повар способны удовлетворить твой взыскательный вкус - каждый по-своему. Долгий, нахально-дерзкий взгляд. - Прошу к столу. - Он галантно помог ей присесть и расположился напротив, расстегнув на смокинге вторую пуговицу. - Где ты учился манерам? В мафии есть специальная школа? - Вроде того. Нас обучают искусству, словесности, фехтованию и танцам. - А еще верховой езде, стрельбе из разных видов оружия и умению играть в казино, не проигрывая? - Ты тоже там училась? - Он деланно приподнял брови, наполняя ее бокал вином. - Брала пару уроков. Он оценил ответ. - За тебя, - сообщил он, пригубляя вино. - Нет, серьезно, где ты учился... всему этому? - она обвела взглядом стол и саму яхту. - Моя вторая жена была француженка. Какая-то там... пятиюродная правнучка Марии Антуанетты... - он усмехнулся, не отрывая от нее глаз. - Вот как? - она даже почувствовала что-то, похожее на укол ревности, и вслед за ним пригубила вино. - Она научила меня отличать нож для устриц от ножа для хлеба. - А где она сейчас? Я читала о тебе статью... в журнале... Там написано, что семьи у тебя нет. - В прессе редко можно встретить что-то похожее на правду, но это как раз такой случай. - Почему вы расстались? - Она погибла. Упала. За борт. - В его тоне ни капли сожаления или трагизма - только интерес к эффекту, который произведут на нее эти слова. - О, извини... - Ее лицо приняло сочувствующее выражение. Почти. Или..? Если бы оно не было столь театрально... и... если бы... не машинально отправленный ею в рот кусочек французского багета. - Ничего. - Это ужасно... Несчастный случай? - Вроде того. Так написано в экспертизе, - он явно наслаждался ее импровизацией. - Как давно это случилось? - Я не помню. Три или четыре года назад. - Ты любил ее? - Нет. - Нет? Значит, для брака были веские причины? - произнесла она полуутвердительно, возвращаясь к светскому тону. - Можно сказать и так, - согласился он, продолжая улавливать каждый ее жест и совершенно не собираясь скрывать этого. - Вы долго были женаты? - Несколько месяцев. Вопросы сыпались один за другим, и он не мог с точностью определить, пытается ли она изобразить неподдельный интерес к его жизни - чтобы очаровать его, или рассчитывает, что впоследствии информация пригодится ее мужу. Но - в любом случае наблюдать ее любознательную живость доставляло ему удовольствие, в котором он не собирался себе отказывать. - Значит, детей у вас не было? - продолжила она - с видом знатока-интервьюера. - К счастью, нет, - ответил он с улыбкой прожигателя жизни. - Ты не любишь детей? - Не у всех должны быть дети. - Я считала так же, пока не встретила Круза. - И он перевернул твои представления о мире? - Да, - ее даже задела его усмешка. - Так и есть. Я уверена, когда ты встретишь девушку, которую полюбишь по-настоящему, ты тоже изменишься. Тебе... захочется стать лучше. - Ей показалось, что глаза его заблестели как-то иначе - и продолжила. - Ты очень одинок. Я не говорю о том, что тебе не с кем провести время, это совсем другое. Тебе кажется, что никто не в состоянии понять то, что у тебя на душе, и ты даже не пытаешься... попробовать. Он смотрел внимательно - и даже пытался делать вид, что слушает. Его забавляло то, как она говорит, как старается казаться непринужденной - и как при этом крутит ножку бокала, как неосознанно сжимает салфетку пальцами. - Иден... не продолжай. Ты хочешь сыграть на моих чувствах, найти больные точки, чтобы отсрочить неизбежное, но ты ищешь то, чего нет. - Если так... - она растерялась и занервничала - от его спокойствия и пугающей проницательности, судорожно поправила вилку, которая лежала слишком слева или слишком низко от ее тарелки, провела пальцем по зубцам. - Жаль, что я ошиблась в тебе. Теперь его тон приобрел совсем другую окраску, превратившись из почти беззаботного флирта в жестко-обличающий. - Чего ты хочешь, Иден? Надеешься, что я разрешу позвонить ему? Я уже дал тебе ответ. Не стоило устраивать спектакль с демонстрацией сочувствия и понимания - мне это не нужно. Что мне нужно - я уже озвучил, и ты это знаешь. Она скомкала салфетку и разжала ладонь. Он чувствовал ее - каким-то непостижимым образом, и от его взгляда было не спрятаться, и даже нельзя было попросить его не смотреть. Страх холодной змеей прополз по позвоночнику. Нельзя, нельзя терять контроль. - Я... хотела позвонить детям, - она, наконец, решилась взглянуть на него. Ей совсем не страшно. Ей почти нечего терять. Почти нечего. - Ладно, - жесткая линия рта, металлический тон. - Телефон в каюте. У тебя три минуты. Тебя проводить? - Нет-нет. Я... найду дорогу. Ускользнув с его глаз - она чувствовала, как он провожал ее взглядом, пока она шла по палубе, - она обессиленно откинулась к стенке и прижала к горящим щекам ледяные ладони. Она не знала, на что надеялась, когда завела подобный разговор. В какую-то секунду ей показалось, что она сможет до него достучаться, найти в нем что-то человеческое - боль, одиночество, тоску, но он выглядел так, словно ему все это было чуждо. Нужно собраться. Нельзя терять время. Она прошла в каюту и принялась один за другим выдвигать ящики в его столе - надеясь отыскать ежедневник или что-то вроде того - но там были только папки с какими-то ничего не значащими отчетами, цифрами, сводками. Тогда она принялась за стеллаж, на котором стояли книги - но там действительно были только книги. - Тебе помочь? - раздался за спиной его голос. Она вздрогнула, едва не выронив Эрика Берна. Он был зол, возмущен или раздосадован. Он шагнул к ней, забрал книгу и вернул ее на место - почти не глядя. - Выбираешь, что почитать перед сном? - Я... я хотела... - она нащупала позади край стеллажа и вцепилась в него - чтобы устоять. - У тебя неплохая библиотека. - Что ты искала? - теперь к его злости примешалось раздражение. - Отвечай. - Я... - Не лги мне. Мне надоело, что ты считаешь меня непроходимым тупицей. Что ты хотела найти? Ты решила, я настолько непредусмотрителен, что могу оставить важные документы там, где ты сможешь беспрепятственно их обнаружить? - Нет. - Его гнев заставлял ее содрогаться. - Ты запретил звонить Крузу, и я надеялась, что смогу найти какие-то... - она нервно выдохнула, поняв, что продолжать вранье бессмысленно, - и сдалась. - Я искала номер, по которому можно ему позвонить. Я хочу знать, что с ним все в порядке. Все время, пока она говорила, он сверлил ее взглядом. Ему хотелось взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Но вместо этого он прошел к столу, снял трубку и нажал несколько кнопок. - Кастильо, - потребовал он от собеседника на том конце провода и скомандовал ей. - Подойди. Она приблизилась - глядя ему в глаза, словно пыталась понять его мысли. Он мог бы не делать этого. Он мог бы просто схватить ее и вышвырнуть из каюты. Но он этого не сделал. И она никак не могла понять, хорошо это или плохо. Она взяла трубку, невольно коснувшись его пальцев, медленно поднесла к уху. Он накрыл ее руку своей и сжал - не слишком сильно, но ощутимо, как если бы она сама не смогла удержать трубку в руке. Она даже не сразу смогла заговорить. - Круз! Как ты? ...И я. Со мной тоже... все в порядке... Он снова нажал «отбой», не опуская руку и не переставая смотреть на нее. Долгим, бесцеремонным, раздевающим взглядом. Сначала задержался на губах, потом скользнул по шее вниз - к груди, представляя, как она выглядит без этого красного атласа, как вздымается и твердеет под его ладонями, а потом спустился еще ниже. Этот взгляд парализовывал, лишал способности сопротивляться. Она не смела пошевелиться, даже не отняла трубку от уха, не находя в себе сил противостоять его обжигающему прикосновению, а продолжала слушать короткие гудки. Потом он вернулся к ее глазам и холодно усмехнулся - только губами. - С твоей стороны уже много просьб, с моей ни одна не исполнена.
Он не отступит. С чего вдруг она решила, что сможет избежать неизбежного? Его внутренняя сила, твердость, неуклонность в достижении цели могла бы восхищать ее - если бы его целью не была она сама. На лестнице она споткнулась - наступила на платье и едва не упала - но он успел поддержать ее. А вместо «спасибо» она отпрянула, словно он ее обжег - и этот ожог не был ей неприятен. Ее испугало не само его прикосновение - а собственная реакция на него. И это началось еще там, в каюте. Пока он держал ее руку с телефонной трубкой, она чувствовала жар его ладони, и через нее - его властный магнетизм, от которого хотелось бежать - осознавая, что бежать бесполезно. Мысли путались. Она даже забыла сделать вид, что подвернула ногу - вспомнила слишком поздно, когда уже шла по палубе, комкая в кулаке злосчастный подол. Он мог и не вести ее наверх. Мог оставить в каюте. Сорвать одежду. Зачем он тянет? Продляет ее агонию? Ему нравится наблюдать ее ожидание конца? Она подошла к перилам и вцепилась в них. Постаралась вздохнуть - чтобы унять тряску, но вдох получился судорожным. Она не справлялась. Думала, что сможет, считала себя сильной. Но он оказался сильнее.
Словно почувствовав ее возросшее напряжение, он подошел сзади - на этот раз не подкрадываясь, давая ей возможность подготовиться и ощутить его близость, а потом накрыл горячими ладонями ее обнаженные плечи. Первым ее порывом было сбросить его руки, стряхнуть их с себя - слишком интимным было прикосновение, но потом она передумала. Закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь определить, что чувствует. И тогда он убрал руки. - Ты дрожишь. Замерзла? - в голосе нет участия, скорее, издевка. Он понял, что она дрожит не от холода. - Нет. Нет. Совсем нет, - поспешно заверила она, стараясь собраться. - Тогда перейдем к десерту? Она вернулась на место - ее ждал ягодный мусс, изысканно сервированный, но не вызывающий аппетита. Как, впрочем, и все остальные блюда от французского повара. Она схватила свой бокал и осушила - залпом, не ощущая ни вкуса, ни градуса. - Еще вина? - как ни в чем ни бывало поинтересовался он, игнорируя ее состояние, и приподнял бутылку. Она вернула бокал на стол, и он расценил это как согласие. Она ощущала на себе его пристальный взгляд - он рассматривал, изучал, считывал, при этом говоря что-то в своей обычной неспешной манере, но она не слышала и не вслушивалась. В ушах что-то токало, пульсировал странный шум, и она смеялась, сама не зная, над чем, пока он, наконец, не остановил это.
Он видел ее смятение, отчаянные попытки совладать с собой - чтобы противостоять ему, и полный ее проигрыш. Она потерялась. Он добился того, чего хотел - вот она, настоящая, вот сейчас, когда пьет вино - от волнения, когда смеется - не слыша его острот, когда боится встречаться с ним взглядом - потому что боится пропасть. Ее влечет к нему - теперь он был уверен в этом. Теперь он иначе толковал все ее поведение прежде - ее нервозность, страх в глазах, пылающее лицо и ледяные пальцы, тревожный взгляд - все это приобрело совсем другую окраску. Теперь он понял, что с ней не так. Все это время она боялась не его - боялась себя. И в свете всего этого ее самообладание восхищало. Ему осталось лишь подтвердить догадку. Испытать ее. Проверить. Он поднялся - и она зажмурилась. Длинные ресницы бросили тень на побледневшие щеки. Еще один неровный вдох. Несмелый - дымчатый, расфкусированный - взгляд в его сторону. Растерянная улыбка - как просьба о пощаде - к тому, кто не пощадит.
Он поставил пластинку - не спеша поднял иглу и установил на дорожку. Дождался звуков музыки. Посмотрел на нее. Приблизился и протянул руку. Она не хотела танцевать, она хотела умереть - здесь и сейчас, чтобы не знать, как реагирует тело на его близость. Его опасность больше не отталкивала, а даже наоборот. Танец на краю пропасти возбуждал и будоражил. Так странно было вдыхать его запах - такой ненавязчивый, пьянящий и мужественный - и понимать, что он подходит ему, что именно так и должен пахнуть этот мужчина - чтобы привлечь ее. Она по-прежнему дрожала - но не от страха или холода, а от желания - не прекращать танец, не размыкать объятия, не отрывать тела. Он не пугал - он притягивал, и сейчас это уже не казалось чем-то немыслимым, напротив, это стало естественным, потому что он был мужчиной - а она женщиной. От его поцелуев горели губы и плечи, он был нежным и требовательным, и она задыхалась от трепета и удовольствия - и от неясного понимания того, что происходит что-то ирреальное. Она позволила ему вести ее, и каждый поцелуй был смелее и интимнее предыдущего, - он словно проверял, как далеко она сможет зайти в своих желаниях. И ей хотелось, чтобы он проверил. Он был властным - ровно настолько, насколько она хотела ощутить его власть, и поцелуев становилось мало, и платье откровенно мешало, но он не торопился снимать его - как будто собирался довести ее до конца только ласками. Она задыхалась. Какая-то невероятная, до сих пор неизведанная страсть - на грани фола - накрыла ее с головой. Она осознавала, что падает, а, упав, уже не сможет подняться, но хотела достичь самого дна - с ним. И потому, когда он внезапно оставил ее, она не сразу поняла, что случилось. Он бросил: «Жду тебя в каюте», - и, почти шатаясь, проследовал туда.
Он знал, что она такая. С самого начала почувствовал ее страсть. С первой улыбки, с первой кокетливо-нахмуренной нотки в ее «мистер Барр». Страсть во взгляде, жестах, в манере держать себя. Она намекала ему, ловила, провоцировала. И он захотел узнать ее такой - цепляющейся за его дыхание - чтобы вздохнуть самой. И потому - сжимая ее в объятиях, телом ощущая ее ответное тепло, ее дрожь, вдыхая тонкий аромат ванили с ее кожи, касаясь ее волос - губами, подбородком, пальцами, - он понял, что победил. Выиграл схватку. Она едва удержалась на ногах, когда он отпустил ее - податливую и льнущую, жаждущую его любви. Он мог бы взять ее прямо на палубе - она была готова к этому, и, будь на ее месте любая другая, он именно так и сделал бы - но с ней не стал. Хотел, чтобы она пришла к нему. Обнаженная. И попросила. Сама.
Она опустилась на колени, все еще дрожа от возбуждения, близкого к финалу, - стоять просто не было сил. Пытаясь понять, что только что случилось - или не случилось - благодаря ему, она закрыла лицо руками, прикладывая к щеке то ладонь, то ее тыльную сторону - и не замечая этого. Губы все еще горели от его поцелуев. Это невозможно, невозможно! Она не должна! Она пошла на это только ради Круза. Ради Круза! Она не должна позволять себе так реагировать. Он... всего лишь... преступник, похитивший ее мужа! Да, он не лишен шарма и обаяния, и, вполне возможно, ее привлекает его опасность - и собственная зависимость от него. Но - он преступник! И он не Круз. И она не должна позволять ему вытворять с ней такое. У него какая-то власть над ней. Он тянет ее в бездну. Он не человек - он дьявол. Она судорожно вздохнула - пытаясь унять сердце, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди, потом обвела невидящим взглядом палубу - и увидела только то, что его не было рядом. Она поднялась - неуверенно, и, на ходу скидывая туфли, той же покачивающейся походкой подошла к ограждению. Ход был небольшим и плавным, черные волны расходились внизу, давая дорогу белой яхте. Вот она - бездна. Она еще раз вздохнула - и расстегнула молнию на спине. Платье упало к ногам. Она сжала виски и вновь посмотрела вниз. «Она погибла. Упала», - прозвучал в ушах его голос. Так вот чего он хотел от нее!
- Иден! - тишину ночи прорезал его выкрик, когда он обнаружил на палубе только ее платье и скинутые туфли. - Какого черта..?! Иден!!! - он даже подлетел к борту - и, перегнувшись, посмотрел в воду.
На секунду ему показалось, что она сбросилась вниз. Он ведь рассказал ей про эту сумасшедшую. Сердце ёкнуло и провалилось куда-то - к солнечному сплетению. Спазм сжал горло. Кровь схлынула с лица, а на лбу появилась испарина. Нет, Иден, только, черт возьми, не это!
Он нервно провел рукой по волосам, еще мокрым после душа - не из-за необходимости, а пытаясь сориентироваться.
Она не могла. Нет. Только не Иден.
Мысль о ее самоубийстве была маловероятна. Он обвел взглядом палубу - надеясь зацепиться хоть за что-то, что дало бы ему уверенности... В кресле был плед - он сам положил его туда вечером - а сейчас его нет.
Страх тут же сменился приступом ярости. Он был зол на себя - за то, что испугался по-настоящему - за нее, какую-то девку, заносчивую папашину дочку, целомудренную жену копа! И еще был зол на нее - за то, что решила инсценировать эту нелепую попытку самоубийства - испугать его, заставить его передумать и отпустить ее с миром! Ну уж нет! Она за это поплатится!
Он сбил со стола бокалы - оба сразу, и они с жалким звоном разбились о дощатую палубу.
- Андерсон! - его глаза сверкали так, что помощник вжался в свою белую ливрею. - Где она?
- Я не знаю, сэр.
- Ты уволен!
- Да, сэр.
- Позови команду! Пусть обыщут судно!
***
- Сэр, внизу, в грузовом отсеке дверь заперта изнутри, - доложил Андерсон спустя четверть часа. - Прикажете открыть ее?
- Я сам! - бросил он, срываясь с места.
***
- Иден! - закричал он, колотя в дверь. - Иден! Я знаю, что ты там! Лучше открой! Ты знаешь, что я это так не оставлю!
Она сжалась в комок - в мягкую обивку кресла, и туже натянула плед.
Перед глазами мелькнуло ослепительной вспышкой нечто немыслимое - и неизбежное.
Он ложится сверху - и она ощущает на себе приятную тяжесть его тела. И тысячей крохотных игл пронзает ее - прикосновение его горячей кожи.
Нужно спрятаться! Срочно! Куда-нибудь...
- Иден! - бешеный, с хрипотцой, на надрыве - голос.
Она не отозвалась.
Ни шороха, ни движения.
Страх - за нее, и злость - на нее ослепляли, мешая сосредоточиться.
Он схватил со стены пожарный топор и начал выламывать дверь. Два четких, уверенных удара - и от замка ничего не осталось. Он толкнул ее, но изнутри его ждали баррикады из пустых ящиков, коробок, стульев и прочего хлама.
- Иден! - снова выкрикнул он, наваливаясь на полотно двери и пытаясь протолкнуть ее внутрь. - Иден! - разбрасывая и отпинывая ногами ящики по каюте, он, наконец, увидел ее - живую! - свернувшуюся в кресле у стены - делающую вид, что она спит и ничего не слышит.
Живая - а остальное к черту!
Он выдохнул - от облегчения. Жива... Он нашел.
Она казалась такой беззащитной - завернутая в его любимый плед, в невинной позе - клубочком, в детском желании притвориться спящей...
Она, похоже, решила, что он позволит вить из себя веревки?
Прикинулась бедной овечкой! Устроила цирк! Думала, он поверит?! Держит его за идиота?!
При этой мысли ярость вновь захлестнула его. Он схватил ее за руку и рывком заставил подняться.
- Вставай! Довольно на сегодня перфомансов!
- Оставь меня! - она выдернула руку.
Он уже не в смокинге. Только в - надетой наспех, на голое тело. Пуговицы не застегнуты. Полы - поверх . И опять - ее пронзительное видение.
Кожа к коже. Сердце к сердцу. Плоть к плоти.
В ее глазах страх, близкий к паническому - и вместе с ним отчаянная решимость выстоять.
- Оставь! Пожалуйста! - она плотнее закутывается в плед, как будто ищет защиты.
- Нет! С меня хватит! - он даже не намерен обсуждать с ней что-либо. - Слишком много приключений за один вечер! Ты ляжешь со мной - прямо сейчас!
- Нет. - Она взмахнула рукой, сжимающей нож. - Только дотронься - и я убью тебя! - глаза сверкают так, что ей можно верить.
- Мы это уже проходили, - напоминает он холодно - и властно. Почти.
- Мне плевать, что со мной будет, я тебе не позволю...
Резким движением он метнулся к ней и, ловко перехватив запястье, стиснул его так, что нож выпал. Он вывернул ей руку назад и толкнул к двери.
- Идем!
Она всхлипнула и обернулась - по-прежнему цепляясь за плед.
Я не могу, я не смогу, я не...
- Хватит строить из себя святую невинность! Трепещущие лани с испуганными глазами меня не заводят.
Ты можешь, ты можешь все... ты... ты... ты...
- Оставь меня! Ты мне противен!
- Лицемерка! - пылающая щека на его ладони, трепет - в ответ на его поцелуи, пульсирующая венка на шее, подрагивание ресниц - в такт музыке. Чуть меньше получаса назад. - Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя!
- Нет, - она качает головой - упрямо сжимая губы. - Ты ошибаешься.
- Ошибаюсь? А что было сейчас на палубе?!
- Неужели ты не понял? - она пытается усмехнуться - показать - вот я какая, я совсем тебя не боюсь, я... я ничего к тебе не чувствую! Ничего! - Я... я... - она споткнулась об это «я», подбирая слова.
- Ты - что?!
- Я притворялась!
- А, притворялась?! Тогда, может, повторим? Мне понравился спектакль!
- Повторяй! Делай, что хочешь - мне все равно! Только учти, если ты намерен переспать со мной, тебе придется меня изнасиловать!
- И не надейся. Я не стану облегчать тебе задачу. Я подожду, пока ты сама попросишь меня.
- Этого не будет.
- Спорим?
- На твою жизнь! - бросает она ему в лицо и ловит ответный выдох: «Согласен...»
***
Шелест волн за бортом тонет в их вздохах - коротких, прерывистых, тяжелых. Его поцелуи - сладкая мука. Она падает - подхваченная вихревыми потоками. Это даже не страсть. Отчаянное желание. Невыносимо-настойчивая нежность. Его руки - совершенное орудие пыток.
- Роберт... - она с трудом узнает собственный голос. - Пожалуйста...
- Повтори, - хрипло, на надрыве, не останавливаясь. Он задыхается тоже. Он еле держится.
- Возьми... возьми меня...
Шелест волн за бортом тонет в их вздохах - коротких, прерывистых, тяжелых.
Она падает - подхваченная вихревыми потоками.
Это даже не страсть.
Вдох - выдох - один на двоих.
Сообщение отредактировал jbliss - Пятница, 17.10.2014, 08:55
Ночь была сумасшедшей. Приятная слабость во всем теле - и полное отключение сознания. Он даже не пытался больше думать. Провалился в сон - без сновидений. Просто зная, что она здесь, ощущая ее присутствие. Ее колени возле его бедра, ладонь на груди. Ненавязчиво. Просто рядом. Когда он открыл глаза, она еще спала. И он поймал себя на мысли, что хочет поцеловать ее. Вдохнуть солоновато-сладкий запах ее кожи, мягкий - ванильный с горчинкой - аромат спутавшихся волос. Он даже наклонился над ее плечом, стараясь не разбудить ее своим дыханием, - но позволил себе лишь приблизиться - щекой к ее телу - ровно настолько, чтобы ощутить тепло, исходящее от нее, - но не ее саму.
Казалось, в голове не осталось ни одной разумной мысли, так что он засомневался, что это - его голова. Как будто бы перебрал вчера виски, - но это было какое-то блаженное похмелье. Тяжесть в руках и ногах, тяжесть в сознании - и... нелепое ощущение полета. Падения. Странный шум в ушах, голоса - ее и его, стоны, касания, просьбы - окружали и кружили. Непонятные сантименты, которых он не замечал за собой прежде, вызвали в нем внезапное раздражение - к самому себе. Он желал ее еще раз - и не один. Она была прекрасна, но она - всего лишь женщина. Не... нет, всего лишь женщина. Ему хотелось остаться, чтобы дождаться ее пробуждения, но запретил себе даже смотреть на нее.
Он схватил бумаги, переданные ему Ренфилд, и попробовал погрузиться в них, но почему-то ничего не вышло. Тогда он позвонил секретарше и зачем-то накричал на нее. Сказал, что отчет никуда не годен - совершенно, а план и того хуже. Легче не стало. Он налил себе бренди и сделал глоток. Он не думал, что будет испытывать что-то подобное - сродни растерянности и смятению, и не мог объяснить себе природу появления этих чувств. Он ждал чего угодно - удовлетворения от того, что получил желаемое, очередного приступа злости за ее вчерашние выходки. Равнодушия. Или спокойствия. Охлаждения - из-за того, что цель достигнута. Чего угодно, только не этой... нежности. Нежности. Неж - но - сти. Приторное слово. Сладкое. Как аромат ее волос. Раньше он не любил сладкое. И совсем не ждал ее - выворачивающую наизнанку душу, пронзительно-острую, и - совершенно непонятно откуда взявшуюся. Нежность. Ему хотелось целовать ее припухшие губы, но - не так, как он делал это вчера, срывая страсть, а иначе. Очерчивая контур и мягко покусывая, отдавая ласку. Ему хотелось перебирать пальцами спутанные пряди, тонуть в этом опьяняющем, ванильном дурмане, ощущать ее частью себя, и - просто прижимать к себе - сонную и ничего не осознающую. Ему хотелось впитать её в себя целиком. Это желание стало для него новостью. И он не знал, как на нее реагировать. Слово «опасность» пульсировало в голове алым, свежим ожогом. Эта женщина могла сделать его уязвимым, этого нельзя было допустить. Он выпил еще бренди. И еще - пока не опустел бокал. Потом прошел к стеллажу и снял с полки Эрика Берна. Повертел в руках, вспомнил ее лицо. Разозлился и поставил книгу на место. И - ощутил ее присутствие за спиной.
*** На ней одно из платьев, которые он заказал - знал, что она прибудет налегке, без расчета на то, что задержится. Он отметил про себя, что угадал и с фасоном, и с цветом. Он представил ее заспанную, обнаженно-растерянную - когда она поняла, что ей нечего надеть. А потом - ее облегчение, когда она обнаружила, как он о ней ...позаботился. - Иден? Я не слышал, как ты вошла. Она не ответила. Просто смотрела молча и - обиженно, несколько долгих секунд. Нервно поджатые губы - словно вот-вот не выдержит, бездна осуждения в глазах. Губы со следами его поцелуев. Глаза - потемневшие, влажные. Переживает случившееся, ищет себе оправданий. Или просто пытается понять - как и он - что это было - ночью. При мысли об этом он захотел коснуться ее - протянул руку и дотронулся пальцами до ее лица. Она не отстранилась, не дернулась. Просто закрыла глаза и сделала вид, что вытерпит. Он уже унизил ее - дальше некуда, и теперь строить из себя недотрогу нет никакого смысла. Пусть делает с ней, что хочет. Она справится. Он сглотнул. Он не хотел ее - такую. Он наклонился - медленно, давая ей возможность отвернуться, но она этого не сделала. Коснулся губами губ - нежно и бережно, но она не ответила. Он отстранился, и она открыла глаза. Во взгляде - холод и сдержанность. И еще - вызов. - Тебе... очень идет, - он скользнул взглядом по платью - и вернулся к ее глазам, надеясь отыскать в них отражение своих новых сумбурных чувств, которые - он знал - у нее были. Или ему показалось? - Неужели? - она выпрямилась, отстраняясь. - Не думала, что у тебя целый гардероб дежурных женских тряпок. Он нахмурился. - О чем ты? - Разумеется, я не первая женщина, которая провела с тобой ночь на этой яхте..? - она старалась, чтобы в тоне не прозвучал вопрос, но капризно-собственническая нотка все же мелькнула в голосе, выдав ее с головой. Он усмехнулся. - И, разумеется, не последняя. Она вспыхнула. - К нашему обоюдному удовольствию. Дерзкая, колючая. Злючка. Ревнивица. - Иден, я купил все эти вещи для тебя. Он почему-то хотел, чтобы она поверила. Что он сам выбирал - каждое платье, блузку, юбку, чулки, духи - для нее. Но она не верила. - Роберт Барр может позволить себе быть расточительным и обновлять гардероб перед каждой новой жертвой. - А ты считаешь себя жертвой? Она сделала вид, что задумалась. - Пожалуй, нет. - Тогда в чем причина перемены твоего настроения? - А чего ты ожидал? Что я забуду о том, что у меня есть муж, о том, что я люблю его, и упаду с головой в омут страсти? - Ты уже сделала это - ночью. Я не жду от тебя того, чего ты сделать не в состоянии. - Ты понимаешь, на что ты толкнул меня? Я не говорю, что я не человек и потому не в состоянии испытывать страсть, я говорю о том, что я не хочу ее испытывать - с тобой! - Мне так не показалось. - Роберт, зачем я тебе? - Я уже объяснял. Могу повторить, если хочешь. Ты мне нравишься. - Почему? Вокруг полно женщин, которые оценят тебя по достоинству, которых не нужно покупать ценой захвата компании и нарушения закона! Есть много свободных женщин, готовых скрасить твое одиночество. - У них - у всех - есть один недостаток. Они - не ты. - В его голосе звучало спокойное превосходство. Он как будто знал то, что ей неведомо - и предложил просто поверить ему на слово. В ответ она покачала головой - раздраженно и непримиримо. Словно хотела, чтобы он понял, как абсурдны его заявления. Подбирая слова, потерла лоб, отступила назад - к его столу. Дальше отступать было некуда. - Отлично, давай поговорим о твоей одержимости! Он сделал медленный шаг к ней навстречу и протянул руку, касаясь пальцами ее щеки и шеи. - Напомнить симптомы и твою реакцию? Она ощутила, как предательски задрожали ресницы и мгновенно потеплели ладони. Стремительный, болезненно-сладостный полет сердца - туда, где бабочки никогда не умирают. Она попыталась увернуться - чтобы не встретить его взгляд. - В этом... нет... необходимости, - она, наконец, отошла на безопасное расстояние и, вернув самообладание, осмелилась посмотреть на него. - Я - не твоя игрушка, Роберт. Поищи себе другие способы развлечься. - Мне не нужны другие. Как и тебе. Из его голоса исчезло очарование - уступив место настойчивости и непреклонности. - Роберт, ничего не было, - в ее взгляде уверенность - и мольба. - Неужели? - запас его терпения стремительно кончался. - А что, если у меня есть доказательства? - У тебя их нет. - Ты подарила мне кое-что. Одну вещицу. Еще в отеле. Помнишь? Она покачала головой - все еще сомневаясь. - Но ты ведь... ты же... не мог..? - Не существует того, что я не мог бы, Иден. Я думал, ты это уже поняла. Ей вдруг стало смешно от мысли, что она забыла кто он есть. - Подлец! Подонок! Ненавижу! - Я всегда принимаю оскорбления в качестве комплимента, - он поймал ее руку, занесенную для пощечины. Молниеносно - словно ожидал - и тут же отпустил. - Продолжай. - Как я могу быть уверена в конфиденциальности нашего соглашения? - Тебе нужны гарантии? - Верни мне диктофон. Немедленно! - Нет. Что еще? - Твой друг Крейг Хант привез меня сюда вчера вечером, но не отвез обратно, мне не хотелось бы, чтобы весь город говорил о том, что я заключила сделку с дьяволом. - Уверен, твой муж быстро восстановит твое доброе имя, когда расскажет всем, на что ты пошла ради него. Или... как раз он и не должен ничего узнать? - У меня нет от него тайн. - Значит, ты собираешься рассказать ему? - Да. - И о том, что ты хотела меня? - Ты меня вынудил. - Неужели? - Ты все для этого сделал. - Рад, что у меня получилось. Еще минуту назад она отвесила бы ему пощечину за такие слова, но сейчас - не стала. Она ведь решила быть покорной и бесчувственной - назло ему. Показать, что ей безразлично все происходящее, что она вытерпит положенный срок и вернется домой. И забудет его. Навсегда. - Я хочу услышать Круза. - Не терпится поделиться с ним впечатлениями? - О том, что их не было, я еще успею ему сообщить. Я должна знать, что он жив. На мгновение ей показалось, что в его глазах мелькнуло что-то сродни ревности, но в следующую секунду его взгляд неуловимо изменился - как и его лицо. - Уговори меня. Чтобы я захотел. Самодовольная ухмылка и дерзость в глазах - привычные, давно отработанные, равнодушные приемы. - Н-нет, - запнулась она и повторила тверже - Мы должны ему позвонить. Это часть соглашения. Вот это «мы», оброненное вскользь - нарочно или случайно, заставляет его поднять трубку и набрать номер. И снова - всего несколько слов через расстояние. Она знала, что он не видит ее и понятия не имеет, что с ней рядом другой мужчина - и не просто другой, а тот самый. Роберт Барр. Которого она умоляла о любви этой ночью. Она знала, что он не видит ее - но уши ее пылали от его голоса в трубке. «Все нормально» - вымученно - спокойная фраза в ответ на его живой вопрос. Как обидно - до комка в горле, что он где-то там, в другой Вселенной, а она... Она знала, что Круз не видит ее, зато он - видел. Он не сводил с нее глаз. Болезненная яркость щек - клеймо стыда, жгучие дорожки слез, слипшиеся ресницы. - Иден... - он пытается почувствовать ее - но до конца не может. - Ты не понимаешь, не понимаешь..! - шепчет она беззвучно, прикусывая губы, и, зажмурившись - чтобы только не видеть - прячет лицо на его плече. Ее встречают объятия, она слышит звук собственного имени - на повторе. Произносимого с неожиданной интонацией - для нее, и непривычно-новым ощущением для него. В его голосе сожаление. Мягкие губы осторожно, утешительно, по-отцовски аккуратно касаются ее лба. Сожаление - новое для него слово.
*** Горячее, влажное дыхание кружит сердце. Ладонь по коже - согревающая все внутри, лишь повторяя контуры тела, заставляющая кровь бежать чуть быстрее, захватывать клетки кислорода и впрыскивать их в сердце. Это зовется - нежность, это зовется - нужность. Необходимость. Острая нежность не находит иного выхода. Не оставляет выбора. Ей так стыдно за свое отчаянное желание - его нежности...снова. Она не должна, не должна, так нельзя... Но от этого так хорошо - и это так необходимо, и ничего другого не надо. Только эту острую нежность - его нежность. Только эти ладони - обнимающие ее лицо. Снова эти ладони. Только эти губы - трогающие ее. Снова губы. Только эти глаза. Опять глаза. Она даже не отвечает - просто впитывает его касания. А потом - не может не отвечать. Неж-но-сть... нежность... Нежность парит над их сплетенными телами, разбавляя алый цвет молоком, - превращая его в розовый.
