Четверг, 28.03.2024, 19:31
Сиреневый мир
Главная | Остров Русалок - 2 - Форум | Регистрация | Вход
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 10
  • 1
  • 2
  • 3
  • 9
  • 10
  • »
Форум » Творчество » Фанфикшн: продолжающиеся проекты » Остров Русалок - 2 (Жанр: драма, романтика, приключения. Рейтинг: PG.)
Остров Русалок - 2
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 20:30 | Сообщение # 1
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
Продолжение фанфика "Остров Русалок".
Первая часть здесь: http://las-sirenas.ucoz.ru/forum/8-163-1

Глава 1.
Давно забытое прикосновение.


Вот и сказаны последние слова прощания, и моя подруга, мой ангел-хранитель Эмма обнимет меня и шёпотом пожелает удачи. Я смеюсь и благодарю её, изо всех сил сдерживая слёзы, готовые политься из глаз. Нет, я не заплачу. Пусть думает, что я уезжаю счастливой. Конечно, мы ещё встретимся. Я обещаю не забывать писать.

Взяв чемодан, иду к автобусу, но в дверях какая-то неведомая сила заставляет меня повернуться, и невольно горькие слова, которых я не хотела произносить, слетают с губ:

- Он так и не пришёл!

Эмма опускает глаза, не зная, что ответить. Она прекрасно понимает, кого я имею в виду. Но чем она может помочь? Эмма не тот человек, который будет успокаивать фальшивыми словами или проявлять неуместное сочувствие.

Я сажусь в автобус, и двери закрываются за мной. Долго стою неподвижно, глядя сквозь лилово-синее стекло на удаляющуюся женскую фигуру. Эмма тоже смотрит мне вслед и машет рукой. Когда автобус поворачивает к выезду на шоссе, я, наконец, медленно прохожу в салон и занимаю своё место.

Я возвращаюсь домой.

Только на самом деле я вовсе не хочу туда возвращаться. Я отвыкла быть дома, и хотя физически я отсутствовала там всего несколько месяцев, на самом деле меня не было рядом с моими родными целый год.

Именно год прошёл с тех пор, как болезнь, начавшая развиваться в детстве и незаметно подтачивавшая цельность моего рассудка в течение почти двадцати лет, дошла до критической фазы, когда я больше не отвечала за свои слова и поступки. Эту болезнь все знают как диссоциативное расстройство идентичности или, проще говоря, раздвоение личности. Но во мне было даже не две, а целых четыре сущности. Каждая вела себя, словно отдельный человек, со своими желаниями, памятью, привычками.

Впрочем, у всех моих альтер-эго была одна мишень: моя мать, София Кэпвелл. И если Лиза мстила «дорогой мамочке», воруя фамильные драгоценности, Сьюзен действовала на нервы, рисуя картины о её неприглядном прошлом, то Ченнинг, последняя и самая опасная часть моего подсознания, мечтал убить Софию. И однажды он попытался реализовать своё глубинное желание.

С того момента моя жизнь, и без того протекавшая, словно кошмарный сон, превратилась в кромешный ад. Даже сейчас, когда с помощью Эммы воспоминания о том, что я вытворяла в последний год, вернулись ко мне, всё равно я прокручиваю внутри эти события, словно совершённые в больном бреду. А тогда я вовсе не отдавала себе отчёта в поступках.

Я помнила выстрел из револьвера, но не могла вспомнить, в кого стреляла. И было ли то во сне или наяву? Я знала, что револьвер вместе с другими вещами по-прежнему лежит в каком-то рюкзаке, но я понятия не имела, где находится рюкзак…

По поддельным документам на имя Сьюзен Калье, журналистки, я получила двухнедельную туристическую визу в Сингапур. Всё, что я помню об этом времени - ночные бары, рынки, мельтешение чужих лиц… Вдруг в одном из ночных клубов я встретила своего младшего брата Тэда. Помню, я подумала: надо бы дать знать о нём родителям, они давно ищут его. Потом эта мысль утонула, как все прочие, в толчее хаотичных образов.
Такое часто со мной бывало, когда мои личности собирались меняться местами, я не могла чётко мыслить. И ещё - испытывала невыносимую головную боль, от которой мозг почти готов взорваться. И люди вокруг напоминали призрачные тени, но никак не живых людей.

Следующее моё ясное воспоминание после долгого провала: я в Париже на Елисейских полях сижу за мольбертом, выдавая себя за Сьюзен, свободную художницу, приехавшую подзаработать во Францию на портретах туристов. Тут я снова вспомнила о Тэде и нарисовала его, каким видела в том сингапурском ночном клубе. Уезжая из Парижа, я оставила портрет художнику, работавшему вместе со мной, сказав, что если однажды кто-то заинтересуется картиной, он может её продать, а деньги забрать себе.

И вот я стою возле билетных касс парижского аэропорта. Вроде бы собираюсь опять куда-то улетать, только вот куда?

Едва воспринимаю фигуру женщины впереди себя, зато отлично слышу, о чём она говорит:
- Мне, пожалуйста, билет на завтрашний рейс до Нью-Йорка. Я делала заказ предварительно. Моя фамилия О’Коннелл.

Я вздрогнула, и затуманенное сознание внезапно стало ясным, словно меня ненадолго пробудили от нескончаемого кошмара.
«Миссис О’Коннелл пришла, папа», - вспомнила я свой собственный детский голос.
«Я не могу спать по ночам, я всё время вижу Софию, - голос отца, подслушанный мной за дверью его кабинета во время одного из сеансов терапии. – Я до сих пор не могу смириться с её гибелью».

«Я больна, мне нужен врач», - вдруг поняла я. Усилием воли я собрала своё сознание воедино: «Я не Сьюзен. Меня зовут Иден, и мне необходима помощь».

- Что вам угодно? – молодая девушка из билетной кассы выжидательно смотрела на меня.
- Есть ещё свободные места на ближайший рейс до Лос-Анджелеса?

Дальше опять темнота, среди которой я помню, будто в тумане, салон самолёта и обеспокоенное лицо стюардессы, склонившееся надо мной:
- Мадемуазель, вам нехорошо? Вы так бледны!
- Со мной всё нормально. Пожалуйста, не беспокойте меня…
- Извините.

О том, как я вышла из самолёта и добралась из аэропорта Лос-Анджелеса до пригорода Санта-Барбары остаётся только гадать.

В следующий раз чёткое и ясное сознание вернулось ко мне ночью. Я стояла посреди заброшенного дома на окраине города. На мне был надет мужской костюм, а волосы почему-то оказались коротко обрезаны. Скорее всего, я отрезала их сама и сравнительно недавно, ибо на пиджаке всё ещё оставались прилипшими несколько тонких прядей. Я смахнула их, медленно соображая, что теперь делать и как отсюда выбираться. Внезапно я осознала, что помню это место. Однажды, когда я была Лизой, я спрятала в сарае за домом похищенные мной и Андрэ драгоценности.

Но что я ищу здесь теперь? Я направилась в сарай и стала перетряхивать подряд все ящики. Из одного из них выпал рюкзак.
«Это моя вещь, - шевельнулась в уме смутная догадка, - и я искала её… Надо забрать… Забрать – что? Я совсем не помню, что лежит внутри. Наверное, деньги, одежда и …»

Снаружи послышался шум.
Времени раздумывать не было. Я схватила рюкзак и потихоньку выскочила из сарая на улицу. Прокравшись за кустами, я обогнула участок дома с другой стороны, а потом бросилась со всех ног к шоссе, благо, что мне удалось хоть немного вспомнить это место, и понять, в какую сторону надо убегать.

Мне пришлось ждать довольно долго, прежде чем какая-то попутная машина остановилась по моему знаку. Шофёр приспустил стекло с моей стороны и критически оглядел меня с головы до ног, не переставая жевать жвачку.

- Не подбросите до Санта-Барбары? - поспешно спросила я, опасаясь, что он сейчас просто нажмёт на «газ», а я опять останусь одна посреди пустынного шоссе.
- Деньги-то хоть есть? – с сомнением поинтересовался водитель, не сводя с меня подозрительного взгляда.

Впрочем, мой тогдашний облик, действительно, мог внушить опасения кому угодно.
- Есть, - согласно кивнула я. – Двести долларов!
- Для меня этого даже много. Залезай, - и он открыл заднюю дверцу машины.

К утру водитель довёз меня до города. Но я стремилась туда не для того, чтобы вновь встретиться с родными. На самом деле всё, что мне было действительно нужно, это найти справочное бюро и выяснить, занимается ли по-прежнему доктор О’Коннелл частной практикой в Санта-Барбаре. Её имя вело меня, как путеводная нить. Больше я почти ничего о себе не могла вспомнить. Отдельными мгновениями я ловила себя на том, что с трудом вспоминаю собственное имя…

В справочной мне достаточно быстро удалось раздобыть информацию о том, что миссис О’Коннелл давно закрыла практику в Санта-Барбаре.

Впрочем, как мне сообщили в том же справочном отделении, поблизости от Сан-Франциско расположена экспериментальная клиника, принадлежащая некой мисс О’Коннелл. Больница предназначена для практически безнадежных пациентов с крайне тяжелыми формами заболеваний, и там применяются прогрессивные, но недостаточно опробованные на практике методы лечения. Меня это сообщение не только не насторожило, а, наоборот, обрадовало. Тяжёлые формы заболеваний? Как раз то, что нужно!

Не медля ни минуты, я купила билет на автобус до Сан-Франциско.

Деньги в рюкзаке таяли с катастрофической скоростью. Однако куда сильнее меня беспокоили не финансовые трудности, а скорость моего передвижения к заветной цели. Каждый потерянный час, каждая даром потраченная минута могли обернуться против меня. Если на полдороге моим сознанием завладеет Лиза, я больше никогда не увижу свой дом и близких людей!

Трудные времена требуют решительных мер. «Я – Иден», - крупно написала я на обеих своих ладонях шариковой ручкой, «позаимствованной» со стола справочного бюро. Дурная Лизкина привычка: не бриллианты стибрит - так что другое, по мелочи. Однако в данном случае её дурная привычка оказалась кстати.

Эмма потом говорила, что интуитивно я действовала совершенно правильно: сконцентрировала сознание на одном-единственном объекте, который полностью ассоциировала с собой. К сожалению, этой меры предосторожности оказалось всё равно недостаточно.

На одном из вокзалов Сан-Франциско я поймала такси и попросила довезти меня до клиники.

Однако, оплатив проезд по счётчику и выйдя у ворот больницы, я замерла в растерянности. Такси развернулось и уехало, а я, остолбенев, стояла возле входа в незнакомое здание, прижимая к груди рюкзак и не понимая, что делаю здесь. Только секунду назад я помнила, и вот уже… Голова начинала противно ныть, в висках пульсировало. Мельком я бросила взгляд на свои руки. Где-то на краю сознания болталась слабенькая, исчезающая мысль о том, что чем-то это может помочь… Но ладони были пусты. Эмма потом подтвердила: не было никакой надписи на моих руках,
иначе ей бы не пришлось гадать больше суток, кто я и как меня зовут.

Всё-таки Лиза перехитрила меня! Стоя посреди улицы и раскрыв рюкзак, я лихорадочно перебирала вещи, лежавшие там: странная, незнакомая одежда, водительские права какой-то Сьюзен Калье… Господи, надеюсь, я не украла их? Потом пальцы наткнулись на что-то гладкое, твердое, металлическое на ощупь…

Я отдернула руку, будто обжегшись, и поспешно закрыла рюкзак. Мыслей не было. Меня бил ледяной озноб, зубы стучали. Всё кончено, я натворила нечто ужасное, о чём нельзя помнить! Ещё секунда, и последняя планка, поддерживавшая равновесие в моем рассудке, рухнула бы, и я бросилась бы бежать, очертя голову, в неизвестность, если бы не счастливая случайность…


Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:32
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 20:35 | Сообщение # 2
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
По дороге мимо меня проходили две девушки, громко делившиеся друг с другом впечатлениями от прекрасно проведенного отпуска на дорогом курорте.

- ... говорила тебе, не пожалеешь! Гавайи – это блеск! Настоящий рай! – чужой короткой фразы оказалось достаточно.
«Иден! Да, это моё имя. У меня осталось только оно и ещё несколько минут, чтобы добраться до кабинета доктора О’Коннелл, прежде чем начнется приступ…»

Вероятно, мой потерянный вид внушил жалость охраннику, дежурившему у входа. По моей просьбе он позвонил по телефону в регистратуру и передал моё пожелание говорить непременно с владелицей клиники. Через пару минут охранник разрешил мне войти на территорию больницы, попросив одного из санитаров, следивших за гулявшими во дворе клиники пациентами, проводить меня до административного корпуса.

Я ступила на порог кабинета Эммы, уверенная, что приехала к той самой женщине, которая когда-то лечила моего отца... Конечно, я всё спутала! Эмма оказалась дочерью той миссис О’Коннелл, которую я помнила с детства. Но мне всё равно повезло больше, чем я того заслуживаю: мой лечащий врач стал моим самым лучшим другом…. Даже не зная вначале, кто я, и способна ли буду оплатить лечение, Эмма взялась помогать мне.

«Ты, главное, не бойся Лизы, - терпеливо объясняла она после очередного моего приступа. – Она – не другой человек внутри тебя. Это и есть ты, бессознательная часть тебя, отверженная другими людьми и тобой. На самом деле Лиза бессильна. Пока ты её боишься и ненавидишь, она имеет над тобой власть. Если ты перестанешь избегать её, вы, наконец, сможете встретиться лицом к лицу. Я знаю, это легко сказать, но не так-то просто сделать. Не убегать от того, чего боишься больше всего на свете – это настоящее мужество. Слышишь, Иден? Я верю в тебя! Сначала будет трудно, но я всегда буду рядом. Я помогу тебе! Обещаю, когда вы встретитесь, Лиза вернёт все твои потерянные воспоминания».

Эмма не солгала. За время, что я провела в клинике, я ни на секунду не ощущала себя брошенной. Порой подступали ужасные моменты, когда казалось еще мгновение – и я навеки рухну в чёрную бездну безумия, но моя подруга была рядом и поддерживала меня. Это так важно знать, что тебе безусловно доверяют и принимают такой, какая ты есть. Не нужно доказывать, что ты лучшая в мире, самая мудрая, сильная и гениальная.

Увы, от близких людей я привыкла скрывать худшее в себе, чтобы не отпугнуть и не ранить. Я создала образ независимой женщины, способной справиться самостоятельно с любой проблемой на свете. Всё было не так на самом деле. Конечно, я просто человек, как и другие люди.
Невозможно быть всегда сильной и смелой. Я сама создала Лизу, подсознательно стремясь защитить себя от жестокостей и несправедливостей этой жизни. Лиза вобрала в себя всю мою боль, отчаяние, то, что я не желала показывать окружающим, и в конце концов шипы, которыми я пыталась уколоть свою мать, вонзились в моё собственное сердце.
Хорошо, что Эмма помогла мне вовремя понять это.

Когда я пошла на поправку, мы могли часами болтать обо всём на свете. Эмма спрашивала о моих чувствах, но я не всегда могла словами адекватно описать своё состояние. Гораздо легче мне было это сделать посредством картин. Меня охватила безумная страсть к рисованию. Сначала я делала простые карандашные наброски в блокноте, а потом попросила заказать несколько пустых холстов, кисти, краски, чтобы я могла писать цветные полотна.

Я рисовала не пейзажи и людей, а свой внутренний мир, и Эмма всегда угадывала мои эмоции. В какой-то момент я поняла: мой доктор ждёт, когда я покажу ей портреты мамы и Ченнинга, но я не готова была пока сделать это.

Да, я всё вспомнила о своих поступках, мои альтер-эго больше не появлялись, но Эмма подозревала, что болезнь не излечена, а затаилась внутри, ожидая нового удобного момента, чтобы обнаружить себя. Конечно, выписать меня из клиники в таком состоянии она не могла.

Эмма предлагала написать письмо Крузу или отцу, а я не понимала пока, хочу ли увидеть кого-нибудь из них. Почему-то все мои ощущения становились словно замёрзшими, ледяными, когда я думала о возможности вернуться домой. Я могла живо вспомнить прежние чувства к мужу, детям, отцу, Келли, Мейсону и Тэду, но стоило мне подумать о том, чтобы встретить сейчас кого-то из них, и сердце мгновенно обращалось куском льда.

«Ты не волнуйся, - успокаивала меня Эмма. – Чувства – материя деликатная. Ты долго болела, и это не могло не отразиться на твоём восприятии людей и жизненных обстоятельств. Эмоции обязательно вернутся, но не сразу. Потерпи».

И я терпеливо ждала. Я полагала тогда, будто помню всё о своем прошлом. Но однажды днём я гуляла по саду с блокнотом в руках, и вдруг за решётчатыми воротами клиники мелькнула незнакомая фигура. Какой-то мужчина прошёл по дороге и сел в свой автомобиль. А я застыла на месте, будто сражённая молнией. Походка, рост, манера двигаться напомнили мне совсем другого человека. Я знала, тот, другой, давно умер, но внезапно мои воспоминания ожили, и сердце сжал стальной обруч.

Впервые с тех пор, как ко мне вернулось не искаженное сознание, я что-то ощутила в настоящем, а не в прошедшем времени. Я едва не сорвалась с места и не побежала за незнакомцем, но вовремя спохватилась: это другой человек, и он не знает меня.

Я вернулась в комнату, но тревога усиливалась с каждой минутой. У меня дрожал каждый нерв, каждая клетка тела, и я не могла понять, что со мной происходит. Перед глазами замелькали картины такие ясные, будто всё происходило лишь вчера.

«Моя Ундина», - мужские руки нежно касались моей кожи.

Я опять вдыхала аромат его тела, терпкий, пьянящий, словно только секунду назад я держала моего любимого в объятиях, а он вдруг куда-то исчез. Запах морской воды, смешанный с привкусом соли на губах, когда мы неистово целовались в полосе прибоя. Наш остров, где мы были вдвоём, и мне тогда казалось, мир создан только для нас, чтобы мы жили в нём долго и счастливо.

Роберт, Роберт, как я могла дважды забыть тебя? Ведь твой образ слился с моей душой, мы стали неразделимы с первого мгновения нашей встречи, ещё до того, как ты впервые поцеловал меня и назвал своей Ундиной, найденной в волнах океана. Нет, я никогда не забывала тебя, это был просто дурной сон. Твоя Ла Рубия уснула, и ей приснилось, что тебя нет. Прости же её! А потом эта болезнь, будь она трижды проклята!

Я ни разу не пришла на твою могилу, не принесла тебе цветов…

Ты любил дарить цветы и вплетать их в мои волосы. Ты приносил разноцветные ракушки с берега, помнишь? Я просыпалась утром, а ты садился на край постели и говорил:

- Доброе утро, Русалочка. Посмотри, какие подарки тебе сегодня принёс океан.

Клянусь, никто больше не дарил мне таких драгоценных вещей! Тиара Кэпвеллов – жалкая подделка по сравнению с ними.

Океан… Самый дорогой подарок, который он сделал мне: принёс меня в своих волнах к твоему дому.

Под влиянием нахлынувших чувств, я взяла холст, поставила его на мольберт и всю ночь, не смыкая глаз, рисовала.
Я рисовала свою душу, обнажённую, страдающую, но трепетно-живую, как капли росы в лучах солнца.

Моя любовь – синий цвет моря.
Моя печаль – одинокая пальма на ветру.
Мой призыв – ветер над волнами.
Моя надежда – реющие в небе чайки.
Наша мечта, которая не сбудется… Лас Сиренас!
То место, где я встретила Роберта Париззи, человека, посвятившего мне всю свою жизнь и погибшего по моей вине.

К утру я уснула и проснулась лишь, когда появилась Эмма и стала смотреть моё новое полотно. Я не знала, как сказать ей о том, что я вспомнила.
В течение одиннадцати лет Лас Сиренас был моей самой сокровенной тайной, которую до конца так и не узнал никто, даже Круз. Я доверяла Эмме, но и ей я не сразу решилась поведать эту историю.

Однако моя подруга настояла, чтобы я рассказала всё. Наверное, она считала, что случившееся на острове имело какое-то отношение к происшествию с матерью. А я подумала: возможно, Эмма посоветует, что делать с чувством вины и огромной болью утраты, переполнившими мою душу.

На следующий день Эмма узнала нашу с Робби историю. По мере того, как я говорила, мои чувства не успокаивались, а лишь становились острее. Я всё яснее понимала тот факт, что, обвиняя мать в смерти брата, я поступила со своим возлюбленным ничуть не лучше. Я постоянно лгала себе и другим, и в итоге непреднамеренно создала ситуацию, погубившую Роберта.

Если бы у меня хватило мужества, когда он вернулся спустя десять лет, сказать, как я его люблю! Но теперь поздно. Я боялась причинить боль Крузу, детям, боялась внушить Робби ложную надежду. Я думала, возможно, это просто неизжитые остатки чувств, оставшиеся с тех времён, как тлеющие, но гаснущие угли костра. Роберт стал другим, у меня семья. Разве мы сможем вернуть нашу сказку, спустя столько лет? А что если пройдёт год или два, и мы, разрушив нашу сложившуюся жизнь, поймём, что ошибались?

Моя вечная нерешительность привела к нашему окончательному разрыву. Потом Робби полюбил Келли, и я чувствовала себя вдвойне не имеющей права вмешиваться в чужие отношения. Круз вернулся ко мне, у нас всё пошло по-прежнему, но каждый раз глядя на Роберта и свою сестру, я испытывала странную смесь нежности и ревности. Я старалась не думать о том, как сейчас счастлива Келли рядом с ним.

Через некоторое время в Санта-Барбаре появился Андрэ. С его приездом возродилась Лиза, и мой кошмарный сон заслонил собой всё остальное. Когда мне сообщили, что Робби погиб, эта информация достигла моей головы, но не сердца.

Моё сердце было мертво целый год, и вот теперь боль обрушилась ураганом. Я захлёбывалась своим горем. До меня впервые дошло, что я упустила шанс сказать Роберту о своих чувствах, и это уже никак не отыграть назад, не изменить, не исправить. Он умер, считая, что я больше не люблю его!
Я помню, как уткнулась лицом в плечо Эммы, не в силах остановить слёзы:

«Почему именно он?!» - спрашивала я, зная, что ответа не будет. Ответа просто нет.

Мне показалось странным, что Эмма будто размышляет о чём-то своём, слушая мой рассказ. Но зря я обижалась. Оказывается, она думала, как мне помочь. Буквально через день она пришла и сообщила, что один человек очень желает меня видеть.

Безумная мысль пронеслась со скоростью молнии: это Роберт, но я тут же приказала себе успокоиться и не выдумывать ерунды. Это моя болезнь, психоз, галлюцинации. Вот уже четыре дня подряд, я видела призрачный силуэт среди деревьев, возле ограды и под окном комнаты, в коридорах больницы, во сне. Умом я понимала: это просто воображение, но каждый раз, когда в саду пролетал порыв ветра, я слышала возле уха голос Робби или ощущала его неуловимое присутствие. Вся эта ситуация невыразимо мучила меня.

Когда Эмма сказала о посетителе, я разволновалась не на шутку, но тут же стала вслух перебирать варианты. Я пыталась мыслить рационально: это или Круз, или Мейсон, либо кто-то нашёл меня по их просьбе. Однако на все мои предположения Эмма отрицательно качала головой, говоря: нет, не он. Потом добавила: «Этот человек хочет поговорить с тобой о Роберте».

У меня немедленно пересохло во рту. «Неужели Крейг или Куинн?»

И вдруг Эмма произнесла слова, после которых я забыла обо всём на свете.
«Он говорит, что Роберт, возможно, жив…»

Иногда люди рассказывают, бывает такое состояние, что ты не можешь больше думать. Все мысли в один миг исчезают, и ты наблюдаешь свои действия ясно, чётко, но при этом со стороны.

Обычно, говорят, такое случается, когда попадаешь в аварию. Я несколько раз попадала в аварию, но никогда не испытывала ничего подобного. Зато это случилось теперь.

«Он в моём кабинете», - не успела Эмма договорить фразу, а я сорвалась с места и бросилась бежать. Вернее, не я. Моё тело двигалось быстрее мысли, оно потеряло вес и тяжесть. Мои ноги не касались земли. За одно мгновенье я проскочила несколько коридоров, лестниц… и распахнула двери кабинета Эммы.

Мужчина стоял лицом к окну, но я поняла, кто это, раньше, чем он обернулся.

И тогда из груди моей вырвался крик.


Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:50
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 20:37 | Сообщение # 3
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
Глава 2.
Заново открывая сердце.


Я не испугалась, нет. Просто я не могла перенести своего счастья. Самые смелые, самые невозможные мои мечты вдруг стали явью.

Когда я закричала, я увидела, какой страх отразился в его глазах. Страх за меня. А я стояла на месте, и слёзы в горле мешали сказать: «Я не боюсь, Робби. Даже если это не ты, а лишь твой призрак, мне все равно. Как ты можешь сделать что-то плохое мне? Сон или явь, но ты здесь. И мне уже ничего не страшно. Только не уходи!»

Сейчас я могу выразить всё словами, но тогда не было слов, лишь ощущение: он здесь, это он. Робби сделал шаг ко мне, очень осторожно… Он всегда так опасался причинить мне боль, физическую или душевную. И я снова увидела эту трепетность, нежность в движении его рук, протянутых ко мне.

- Иден, что с тобой? Иден.

Его голос пробудил меня. Я бросилась к нему, изо всех сил сжала в объятиях. Моё тело оживало, ощущая его прикосновения… Тёплое дыхание на моей щеке, биение его сердца. Теперь я окончательно убедилась: я не сплю. Он жив, он вернулся!

Не знаю, как долго мы так стояли, обнявшись. Вдруг я подняла глаза и увидела, что лицо Роберта мертвенно-бледно и покрыто испариной. Я испуганно разжала руки.

- Что случилось?

Он молчал, плотно сжав губы, потом схватился за левое плечо и рухнул в кресло.
- Ерунда, - тихо вымолвил Роберт.
- Это твоя рана?! Ты ведь был ранен!
- Пройдёт, - он улыбнулся. – Объятия любимой женщины не могут причинить боли. Я слишком перенервничал, вот и всё.
- Покажи рану! - потребовала я. – Слабо верится, что из-за ерундовой царапины тебя бы сочли мёртвым.
- Иден, не стоит. Я себя нормально чувствую.

Но я просто молча оттолкнула его руки и сама расстегнула пиджак и рубашку. Огромный лилово-синий рубец пересекал левую сторону груди под ключицей, переходя сзади на лопатку.

- Что… это?! - я в ужасе сползла на пол.
- Тебе не стоило смотреть, - он поспешно запахнул ворот рубашки.
- И я… я так вцепилась в тебя! Идиотка несчастная! - обняв его колени, я положила на них голову. – Прости меня.

Он поцеловал мои волосы, лоб.
- Малышка Ла Рубия... Твои объятия не могут никогда причинить мне боли.
- Но, Господи, что наделали эти врачи?! – плакала я. – Они изрезали всё твоё тело! Зачем?!
- Хирург искал пулю. Рентген показал, что она находится под ключицей, а на самом деле её извлекли из лопатки. Чего ты хочешь от клиники для бедных? Они и так сделали всё, что могли! Не переживай, Русалочка, всё позади. Просто прошло слишком мало времени. А я рад тому, что могу снова тебя видеть, говорить с тобой. Я и не мечтал о таком. Тебе ведь тоже пришлось нелегко в последние месяцы…

Я придвинула ближе соседнее кресло и села рядом, не выпуская его рук из своих.
- Неважно, обо мне потом, - перебила я его. Из-за слёз и волнения мне было трудно подбирать нужные слова. – Сначала я должна кое в чем признаться, - я нервно сжала его пальцы, и он невольно плотнее обхватил мои ладони. - В ту ночь… Если бы не Флейм, - мое дыхание стало прерывистым. – Она опередила меня всего на мгновение… Я собиралась спустить курок… Робби, я почти выстрелила в тебя! – и разрыдалась, уткнувшись лицом в наши сплетенные руки.

Его пальцы тоже дрожали, как и мои, я чувствовала это.
- Иден, - прошептал он. – Посмотри на меня.

Когда я медленно подняла вверх лицо, Роберт мягко коснулся моих щек и осторожным движением стер влажные дорожки слез.
- Я знаю, что ты стреляла не в меня. И то была не ты, а Лиза.
- Но ведь Лиза – другая моя часть! Робби, я не идеальна… Я могу быть злой, ревнивой. Могу убивать. Ты всегда готов простить, оправдать меня, но я не готова оправдать многие свои поступки. Использовать болезнь в качестве прикрытия так легко! Ты не должен меня идеализировать. После всего, что было… Я, наконец хочу, чтобы ты узнал меня настоящую! Я не достойна твоей заботы! Ты примчался сюда, хотя тебе нужно самому быть под присмотром врачей…

- Не беспокойся, я уже выздоровел.
- Это не так! Неужели я не вижу, в каком ты состоянии? Ты едва на ногах держишься!
- Я абсолютно здоров, уверяю.
- Какой ты упрямый! – воскликнула я и замолчала, заметив, с какой нежностью он смотрит на меня.

С легкой полуулыбкой на губах Роберт произнес:
- Говоришь, я должен узнать тебя настоящую? А я скажу, что вижу перед собой женщину, без которой сам никогда бы не стал настоящим.
- Не понимаю…
- Я говорил раньше, что не сожалею ни о чем, и сейчас готов повторить это. Без тебя моя жизнь стала бы другой, я был бы совсем другим человеком. Но мне не нужна жизнь, в которой мы с тобой никогда не встречались, потому что все лучшее в моей судьбе – твоя заслуга. Не нужно обременять себя чувством вины. Мне важно знать, что ты счастлива. И как бы ты ни изменилась, для меня ты всегда будешь настоящей…
- Я не заслуживаю таких слов, - прошептала я, не сводя с него глаз.
- Значит, я пришел вовремя, чтобы убедить тебя в обратном!

Мне вдруг безумно захотелось поцеловать его, хотя бы на мгновение коснуться губами его губ, но я сдержалась, отвела глаза в сторону и просто попросила:
- Расскажи, что с тобой на самом деле случилось в ту ночь… Когда все решили, что ты…
- Обещаешь не волноваться?
- Даю честное слово!

По моей просьбе Роберт рассказал, как ему удалось выжить после выстрела Флейм, как он искал меня, выздоровев после ранения и узнав, что я тоже серьезно больна, но не погибла, сорвавшись со скал в океан. Потом он упомянул про Эмму и признался: именно благодаря моей подруге мы сейчас встретились.
- Я так боялся напугать тебя своим появлением! В первый день, когда я только приехал сюда, я не решался войти, а ходил вдоль ограды, пытаясь высмотреть тебя среди пациентов, прогуливающихся в саду. Наверное, я вел себя глупо... Это была последняя клиника в списке, составленном моими друзьями. Если бы тебя тут не оказалось, все мои надежды бы рухнули, и мне бы пришлось ещё неизвестно сколько и неизвестно где разыскивать тебя.
- Значит, это все-таки был ты?! - невольно вырвалось у меня.

Глаза Роберта удивлённо расширились.
- А я тебя видела. За оградой. Но не поверила глазам, решив, что мне это лишь померещилось. Я почти разучилась верить в чудеса за последний год... Ты приходил несколько дней подряд, не так ли?
- Верно, - пораженно произнес Роберт. – В течение трёх дней я приходил и пытался хотя бы мельком увидеть тебя. Мне это так и не удалось. Тогда я отправился на приём к твоему доктору. Я не собирался показываться тебе на глаза, но мисс О’Коннелл убедила, что для тебя будет лучше узнать правду.

Я поднялась на ноги, не отрывая от него смятенного взгляда:
- Неужели ты в самом деле хотел, чтобы я до конца жизни верила в твою гибель?!

Роберт с тяжёлым вздохом опустил глаза.
- Я полагал, для тебя в любом случае так лучше. Ты была больна… Лишний стресс, зачем он нужен? Мне вообще не следовало приезжать в Санта-Барбару год назад. Я причинил всем одни неприятности.
- Как ты можешь такое говорить! – воскликнула я с возмущением. - Да, я была больна, но… но…

Роберт перебил меня.
- Я вмешался в твою семейную жизнь, и едва всё не испортил. Сейчас мы, наконец, можем поговорить откровенно. Я вёл себя, как эгоист. Мне хотелось вернуть тебя, не спорю, когда я объявился в городе. Я заставил тебя вспомнить прошлое. Ты вспомнила, но в итоге к чему это привело? Мы оба очень сильно страдали, потому что я теперь понимаю, нельзя вернуть назад то, что уже ушло. Однако и попытка устроить новую жизнь с Келли не удалась. Я и твоей сестре причинил боль.
- При чём тут ты? Это Куинн испортил жизнь Келли! Прекрати! Брось эту дурацкую привычку нести ответственность за чужие поступки!

Тут я осеклась и умолкла, потому что внезапно вспомнила о сестре.
- Келли знает, что ты жив?
- Нет, - спокойно ответил Роберт. - Не знает и не узнает.
- Разве ты не хочешь снова увидеться с ней? Ты ведь любил её, пока вас не разлучил твой брат!

Роберт снова мягко коснулся моих рук.
- Келли красивая, романтичная, мечтательная и умная девушка, и я поклялся сделать её счастливой. Я мог бы назвать тысячи причин, почему твоя сестра заслуживает любви... Но наверное когда начинаешь искать обоснования чувствам, это означает, что самих чувств больше нет. Ведь в восемнадцать лет я просто любил и не искал причин.

Солнце отразилось в его глазах, как тогда, в наш последний вечер на Лас Сиренас, я увидела там непролитые слёзы.
- Впрочем, иногда даже очень сильной любви бывает мало, чтобы изменить что-то, - добавил вдруг он с горьким вздохом.

Эта фраза больно ударила мне в самое сердце. И я почувствовала, Робби было тоже тяжело произносить эти слова. Зачем тогда он сказал их?
- Ты отрезала свои волосы, Русалочка, - Роберт медленно провел рукой по моим коротким прядям.
- Хотела порвать с прошлым. Глупая попытка, - нервно усмехнулась я. – Ничего, скоро снова отрастут.

«Говори, говори бесконечно. Я хочу опять слышать твой голос, хочу насытиться тобой, твоим присутствием. Я сошла с ума, наверное, но, получается, именно тебя ждала моя душа, чтобы проснуться?»

- Робби, я…

Забыв обо всём, я склонилась к нему и поцеловала в губы, страстно, глубоко, как прежде. Я заметила сильное удивление в его глазах, когда он ответил на мой поцелуй.

- Я тоже не хочу искать никаких причин, - смело произнесла я, испытывая покой от ощущения, что его сердце бьётся так близко рядом с моим.
Не знаю, сколько часов мы провели вместе. Я потеряла счёт времени. Когда все-таки нам пришлось расстаться, я отправилась провожать Роберта до ворот клиники…

Этот ветер, сад, полный цветов, головокружительных ароматов вьющихся роз… Никогда я не думала, что жизнь моя будет иметь продолжение после того выстрела в доме Кэпвеллов. Я решила, мне суждено вечно гореть в аду собственной ненависти и страха. Даже очнувшись в клинике на руках Эммы, я не верила в благополучный исход истории. Неужели расположение звёзд изменилось, и небеса позволили мне опять жить без сожалений, дышать без чувства вины, и, главное, вернули того, кого я не надеялась уже встретить на этой земле?

Придя назад в комнату, я поймала себя на том, что сжимающая ледяная пустота внутри растворилась, а вместо нее появились тепло и покой, и я заснула с улыбкой на губах.

А утром первая мысль моя была о том, что сегодня я снова увижусь с ним. Не важно, будет светить солнце или польет дождь, станет Робби задумчиво морщить лоб, или мы оба примемся болтать без умолку, но я снова услышу его голос, тихий смех, словно он смеется лишь для нас двоих.

Эмма не ошиблась.
Чувства вернулись. Они были яркими, свежими, захватывающими! Словно потускневшую листву, меня омыл изнутри весенний ливень, вернув сверкающие краски.

Я поняла, я не могла простить свою мать потому, что сердце хранило боль утраты сразу двух дорогих людей. Вернее нет, я не могла простить не Софию, а всю эту жизнь за то, что самые любимые мною люди постоянно покидали меня.

Прошло несколько дней.

Робби навещал меня ежедневно. Часы без него тянулись так же мучительно долго, как стремительно пролетали минуты, проведенные вдвоем. Меня удивляло то, что мне предоставили абсолютно свободный режим дня безо всякого лечения. На мой вопрос, разве мне больше не нужны сеансы терапии, Эмма остроумно отшутилась: «Твои «сеансы» приходят к тебе сами, и, похоже, счастливы не меньше тебя. Да и работают эффективнее моих. Ты расцветаешь прямо на глазах». И на моё изумлённое: «Неужели заметны улучшения?», моя подруга, засмеявшись, лаконично добавила: «Невооружённым глазом».

Однажды она вошла в комнату, когда я заканчивала рисовать портреты Софии и Ченнинга. Эмма внимательно посмотрела на картины, на меня. Затем предложила: «Давай подождем неделю-другую ради перестраховки, а потом я соберу комиссию, и ты ответишь на вопросы других врачей. Если результаты окажутся положительными, тебя можно будет выписывать хоть на следующий день».

Услышав это, я напряглась. Наконец, наступил долгожданный момент. Ради него я так долго боролась и страдала. Только теперь есть ещё один человек, потеряв которого я не смогу жить полной жизнью. А возвращение домой подразумевает расставание с ним навсегда.

Разумеется, я без труда прошла врачебную комиссию. И весь консилиум ответил утвердительно на вопрос Эммы, готова ли я покинуть клинику.

Я действительно была готова. С одной маленькой оговоркой: я не могла увезти с собой хрупкий сказочный мир, который мы с Робертом построили в течение этих дней, проведенных вместе, вовсе не стремясь к этому, ничего для себя не загадывая и не желая. Нечто совершенно уникальное, не такое, как много лет назад на Лас Сиренас, и не похожее на встречу в Санта-Барбаре год назад. Ненадолго мне показалось, та самая мечта, которую нам не удалось осуществить когда-то, вдруг стала реальной, осязаемой.

Однако разум твердил, что я обманываю себя.

«Прекрасно, - говорил внутренний голос, - Роберт жив. Он ни в чем тебя не винит. Но ты не имеешь права даже случайно заронить в его сердце надежду, которая снова не сбудется. Ты не можешь еще раз так с ним поступить».

В конце концов, я сдалась. Я решила молчать о чувствах, которые появились во мне с момента нашей встречи в клинике.

Вечер перед выпиской был для меня самым трудным за последнее время. Я понимала, как сложно будет встретиться с родными после всего произошедшего. А еще труднее попрощаться с Робертом, отлично осознавая: вряд ли мы когда-нибудь увидимся снова.

Теперь наши пути разойдутся навсегда. Но я все равно хотела поговорить с ним, обнять его еще раз перед отъездом, потому что уехать, не попрощавшись, было бы невыносимо.

«Ты пока эмоционально неустойчива, открыта и уязвима, поэтому избегай сильных волнений, - советовала Эмма, когда принесла документы на выписку. - Так будет продолжаться некоторое время. Эмоции могут неожиданно появляться и пропадать. Не пугайся, не спеши с выводами и не принимай скоропалительных решений».

Утром следующего дня я собирала свои немногочисленные вещи, а сама всё время смотрела на часы. Четыре часа до отъезда… Три… Он должен прийти, он обещал! Так и сказал: «Приду, если захочешь». Ведь я хочу, мне нужно попрощаться! Робби, неужели ты не понимаешь, как это важно для меня! Почему я не сказала ему, насколько это для меня важно?

В памяти всплывали обрывки бесед, вразнобой, вперемешку, но так ясно. Я помнила каждое слово, интонации голоса, выражение глаз…
- Робби, скажи, о чём ты сейчас мечтаешь?
- После стольких поисков найти, наконец, своё место в этом мире. Раз судьба дала мне второй шанс, я начну новую жизнь.
- Где?
- Пока не знаю. Наверное, пойду туда, куда позовёт сердце. Мир огромен, и у меня есть время выбрать.

Я встряхнулась от своих воспоминаний. Время… До отъезда его оставалось всё меньше. Эмма собралась подвезти меня до автобусной остановки.

Всё, больше ждать нельзя. Мы садимся в джип, и автомобиль медленно выезжает за ворота клиники. Впервые я не знаю, как сказать моей подруге, почему мне так тяжело улыбаться. До самой последней минуты, ожидая на остановке автобус, я надеялась, что Роберт появится… Но - нет. Он предпочёл исчезнуть, не прощаясь.

Я уезжала домой, а в сердце стыл тот самый кусок льда, что и две недели назад. Я опять могла вспоминать прежние чувства, но в текущую минуту внутри была только пустота.

Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:54
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 20:39 | Сообщение # 4
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
«Я никогда не любила Роберта», - вспомнила я собственное признание отцу и Крузу и сама сжалась, уколовшись об это старое воспоминание. Как я могла произнести такое? Я могла сказать, что разлюбила его, не люблю сейчас… Но - «не любила никогда»?! Неужели, превращаясь в Лизу, я становилась настолько жестокой, что безжалостно растоптала и собственное сердце тоже?

Не помню, как я вышла из автобуса, наняла такси до побережья. На небе начинали зажигаться первые звёзды. Свет нарождающейся луны мягко очерчивал силуэты коттеджей на берегу. Почему я не способна ощутить хоть что-нибудь внутри? Тепло-холод - но лишь на моей коже. Внутри ничего нет. Безветрие. Безмолвие. Сухой лёд.

Был поздний вечер, когда я приблизилась к своему дому, оставленному так давно.

В окнах горел свет. Я замерла на мгновение. Сердце глухо колотилось в груди, но, как ни странно, я при этом совсем не ощущала волнения или радости. Почему мне так трудно поднять руку и надавить кнопку звонка? Ну же, Иден, это совсем просто! Ты вернулась к своей семье. Чего ты боишься?

Я поняла истоки этого страха, мгновенно. Перед самыми дверями своего дома я внезапно ясно осознала факт, что мои родные ждут назад меня прежнюю. Ту Иден, которую они помнят по временам, когда я, по их мнению, была здорова. Но я не была тогда здорова, и сейчас не могу стать прежней.

Пусть Лиза никогда не существовала, являясь всего лишь моей темной стороной. Однако, согласно непреложному закону парадоксов, Иден, жившая в тени вымышленного двойника, тоже не была настоящей. Теперь впервые я стала собой, какой должна была быть всегда, если бы не разделила себя на многие псевдо-личности, потеряв среди них свое подлинное лицо. Примут ли окружающие нового человека, который пришел к ним вместо их прежней матери, жены, дочери? Заметят ли перемену во мне?

Я ведь больше не могу испытывать прежние эмоции. Знаю, со временем это пройдет. И мне не страшно, если мои чувства изменятся. Но смогут ли это понять мои родные? Ведь никому не известно, какими будут эти новые чувства.

Так и не позвонив в дверь, я обошла дом и приблизилась к балкону, выходящему в сторону океана.
Длинные занавески колыхались на ветру. В гостиной внизу кто-то был.
Через полуоткрытую оконную раму я осторожно заглянула внутрь.

- Пойми, - услышала я голос Круза, - если бы Иден хотела, чтобы я нашёл её, она бы не прислала письмо без обратного адреса. Я ездил в город, штемпель которого стоит на конверте. Там нет никакой частной психиатрической клиники. Иден не хочет, чтобы её нашли!
- Всё равно, - отвечал Крузу взволнованный женский голос, и я узнала свою сестру Келли, - когда-нибудь она вернётся! Что ты тогда будешь делать?
- Разве после всего пережитого мы не заслужили право на счастье?
- Ты всё ещё любишь её, - покачала головой Келли.
- Я устал ждать, устал не спать ночами, думая, где сейчас Иден! Я чувствую всем своим сердцем, она больше не хочет быть со мной, иначе бы она уже давно дала знать о своём местонахождении… Мы достаточно ждали, искали и мучили себя. Пора заканчивать эти вечные самоистязания. Иден не виновата в своей болезни, но и мы с тобой не виновны ни в чём! Она выздоровела, всё вспомнила. Я понял это, читая её письмо, но она всё равно не желает видеть ни меня, ни родителей. А я тоже человек, и я не собираюсь провести остаток жизни, дожидаясь Иден.
Я прижалась спиной к стене дома и, зажав рот ладонью, беззвучно расплакалась. Всё верно! Так и должно быть! А я чего ждала? Что Круз встретит меня с распростёртыми объятиями?
- Просто я не хочу стать человеком, который разбивает чужую семью, - снова раздался тихий голос Келли.
- Семьи, которую ты могла бы разрушить, больше не существует, - коротко заметил Круз. – Поэтому забудь свои страхи…

Он не договорил. Сверху послышался громкий шорох, а потом детские шаги:
- Мама! – это была Адриана.

Она проснулась посреди ночи и, вероятно, испугавшись, что в спальне нет никого, спустилась вниз по лестнице в гостиную.
Невольным вскриком я едва не выдала своё присутствие, но, вовремя спохватившись, зажала рот обеими руками и вжалась, как можно глубже, в стену дома.

- Мы здесь, дорогая, - поспешно откликнулась Келли. – Тебе не спится?

Отойдя подальше и скрывшись за кустами олеандров, я наблюдала сквозь тонкую, колеблемую ветром занавеску за тем, как моя сестра подхватила Адриану на руки и закружила по комнате. Малышка весело засмеялась.

- Мамочка, ты всегда будешь со мной?

Я видела, как Круз и Келли переглянулись между собой, и Круз едва приметно кивнул, будто разрешая Келли ответить утвердительно.
- Конечно, детка.
- Ты никогда не уйдёшь?
- Не уйду, милая. Хочешь, я уложу тебя в кроватку и почитаю сказку?
- Да!

Круз обнял за плечи мою сестру и поцеловал Адриану в щёку.
- Будь умницей, дорогая, ложись спать, а мама почитает тебе сказку про красавицу-принцессу.

Воспользовавшись тем, что Круз и Келли стали подниматься по лестнице в спальню, я бесшумно отошла от дома и отправилась на пустынный пляж. Уйдя подальше за скалы к самой воде, я села на песок.

Слезы все еще катились по щекам, но при этом я не испытывала обиды, ревности или гнева. Это скорее была горечь от того, что я действительно стала чужой в своем доме. Моя дочь забыла меня! Она видела Келли гораздо чаще, и теперь считает её своей матерью.

Происшедшее на моих глазах было скрытым упреком мне. Я могла позвонить, написать или ещё как-то дать знать Крузу, что хочу его видеть. Между моментом, когда я уже могла отвечать за свои поступки и моим возвращением прошло почти три месяца… Но я ничего не сделала, если не считать письма без обратного адреса и без приглашения приехать навестить меня.

Конечно, я всё ещё могу войти, Круз меня не прогонит, Адриана тоже вспомнит меня. Понемногу и я вспомню, каково это - быть женой и матерью. Все вернётся в привычное русло... Боже, кого я пытаюсь обмануть? По-прежнему никогда не будет.

Моя сестра… Столько лет она страдала, искала человека, который любил бы её по-настоящему. Разумеется, еще полгода назад никто не мог бы подумать, что этим человеком окажется Круз. Имею ли я право, зная, как мои чувства изменились за прошедшие месяцы, войти в дверь своего дома и своим появлением разлучить Келли с тем, кого любит она?

Я вспомнила взгляд, которым обменялись Келли и Круз и слова: «Разве мы не заслужили право на счастье?» Да, они заслужили. Я сначала подумаю, как мне лучше поступить, и только после этого покажусь им на глаза.

Я уехала с пляжа и сняла на ночь комнату в ближайшем мотеле. В дорогом отеле или гостинице останавливаться нельзя. Отца мгновенно проинформируют о моём появлении среди постояльцев. Здесь же меня не станет искать никто.

Мне нужна всего пара дней, чтобы разобраться в себе, а потом я поговорю с Крузом. Если он действительно любит Келли и хочет начать с ней новую жизнь, я не стану мешать. Однако я не собираюсь отдавать им Адриану. И не перестану видеться с Чипом! Я люблю его, как родного сына.

Впрочем, конечно, Круз не разлучит меня с детьми. И то, что нужно на данном жизненном этапе ему, он честно скажет… Гораздо труднее понять, чего хотела бы я сама. Вот уж не думала я, возвращаясь домой, что все так запутается. Трудности постклинической адаптации, как сказала бы Эмма… Мне нужно доказать себе, что я действительно стала сильнее и справлюсь с любой ситуацией. Ум мыслил чётко, однако чувства по-прежнему отсутствовали.

Я даже на себя разозлиться не могла за свою нерешительность и бегство от проблем. Ведь отсрочка встречи с мужем после увиденного - не что иное, как замаскированное бегство. Но я пока иначе не могу. Я даже не знаю, с чего начать разговор с Крузом. Впервые в жизни.

Около полуночи я легла спать, и мне приснился странный сон.

В океане бушевал шторм. Волны с грохотом накатывали на пустынный берег, сметая деревья, дома. В небе сверкали молнии, раздавались раскаты грома. Внезапно я очутилась среди волн. И хотя ноги опирались на твердую почву, я не понимала, как умудряюсь стоять в полный рост, совершенно не затронутая бушующей стихией. Ветер рвал мое шелковое платье, будто желая унести его прочь.

- Иден, – внезапно услышала я далекий голос. – Иден!

Это был голос Роберта, но, озираясь по сторонам, я не могла видеть увидеть его.
- Робби, где ты?! – наконец, не выдержав, закричала я.
- … де ты… – донес эхом ветер мои собственные слова, а потом чей-то хриплый голос с издевательским смехом крикнул мне в самое ухо: «Поздно! Больше ты его не увидишь. Разве что у Русалочки вырастут крылья… »

Я продолжала звать Роберта снова и снова, но не услышала никакого ответа...

В седьмом часу утра я вскочила на постели. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, готово было выскочить изнутри.
«Что происходит? - спрашивала я себя, усевшись на кровати и обхватив ледяными пальцами колени. – Предупреждение об опасности? Что-то с Робби?» - эта мысль, только появившись, сразу заглушила все остальные.

Это был не просто сон. Точно так же я чувствовала себя, когда два года назад у меня неожиданно возникло видение, показавшее, где находится моя похищенная дочь.

Поспешно вскочив с постели, я стала одеваться. Шторм на Сиренас и голос Роберта, исчезнувший в шуме волн… Я не могу это игнорировать! В последнее время мои сны слишком часто превращаются в реальность.

Нужно торопиться. Судя по тому, что сказал незнакомый голос во сне, времени у меня мало.

Телефон в моем номере, разумеется, не работал. Препираться с обслуживающим персоналом из-за неисправности аппарата не было ни желания, ни времени.

Выбежав на улицу, я быстро отыскала таксофон за углом.
- Международный аэропорт Лос-Анжелеса. Диспетчер Бентли слушает, - ответил приятный женский голос из трубки.
- Могу я забронировать место на ближайший рейс до Панамы? – поспешно спросила я, нервно сжимая трубку в руках.
- Ближайший рейс в одиннадцать ноль пять. Однако билеты три минуты назад перестали продаваться…
- Я прошу вас! – вырвалось у меня, и я мгновенно отметила краем сознания, что сейчас внутри меня эмоций более, чем достаточно. Словно тот шторм из сна ворвался в мою собственную душу.

- Ладно, я постараюсь забронировать вам билет, но... Осталось только одно место в салоне первого класса. Будете брать?
- Да!
- Как вас зарегистрировать?
- Иден Кастильо.
- Регистрация на рейс начнется в десять. Вам придется подъехать пораньше, чтобы забрать билет. Если вы не появитесь в половине десятого, я аннулирую ваш заказ.
- Спасибо за помощь!
- Всегда рады помочь. До свидания, мэм.

Я повесила трубку и посмотрела на наручные электронные часы. Шесть часов сорок три минуты. Учитывая, что сейчас начало нового рабочего дня, и на дорогах в Лос-Анджелес наверняка «пробки», никакой, даже самый быстрый автомобиль не успеет доставить меня в аэропорт.

«Разве что у Русалочки вырастут крылья… » - снова прозвучал в памяти незнакомый голос.
«Крылья! – осенило меня вдруг. - Конечно! Как я раньше не догадалась! Я успею, Робби! И никто больше не посмеет сказать мне, что мы с тобой никогда не увидимся!»


Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:57
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 20:42 | Сообщение # 5
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
Глава 3.
Что скрывают вещие сны?


Ещё одна монетка, слабо звякнув, исчезла в недрах телефона-автомата. Прижав трубку к уху, я напряженно прислушивалась к длинным гудкам, молясь, чтобы мой расчёт оказался верным, а неожиданно пришедшая на ум идея себя оправдала. Наконец, на другом конце провода послышался короткий щелчок, и мужской голос произнес скупую дежурную фразу:

- Тайлер слушает.

Слава Богу, мой отец не скор на внедрение разного рода новшеств, и номер телефона вертолётного ангара «Кэпвелл Энтерпрайзис» остался прежним.

- Джонни, не выдавай меня, - быстро заговорила я. - Это Иден. Если рядом с тобой кто-то есть, не обращайся ко мне никак. Я не хочу, чтобы кто-то узнал о моём пребывании в городе.
- П… понял, - голос Джонни задрожал.

Конечно, он был шокирован моим звонком. Откровенно говоря, учитывая недавние обстоятельства и наверняка ходившие не очень приятные сплетни обо мне, не думаю, что этот парень вообще рассчитывал когда-либо встретить меня живой.

– Го…ворите, - наконец, выдавил юноша, всё ещё заикаясь от волнения.
- Джонни, мне очень нужна твоя помощь!
- Сделаю всё, что в моих силах.
- У тебя в ближайшие четыре часа запланированы вылеты?
- Нет, распоряжений не поступало.
- Кто-нибудь может тебя хватиться днём?
- Вряд ли... Так… Сэм вышел, теперь я могу говорить свободнее. Меня никто не может хватиться. Мистер Мейсон сейчас в деловой поездке с отцом. А у мистера Тэда недельный отпуск, - подробно проинформировал пилот.
- Отлично! – обрадовалась я. - Успеешь через полчаса забрать меня с перекрёстка шоссе, ведущего на Лос-Анджелес?
- Через час, - уточнил Джонни и пояснил. - Потребуется срочный техосмотр вертолёта и заправка в зависимости от длительности полёта. Куда мы держим курс?
- Международный аэропорт Лос-Анджелеса знаешь?
- А как же, - усмехнулся пилот.
- Мне нужно успеть туда к половине десятого. Это крайне важно, Джонни!
- Не сомневайтесь, мэм, успеем.

Я положила трубку. Да, мы должны успеть.
В последнее время судьба швыряет всех, кого я знаю и кто мне дорог, да и меня саму тоже, то влево, то вправо, будто шарик для пинг-понга.
А в памяти до сих пор звучит отвратительный смех и слова: «Поздно! Больше ты его не увидишь».
Я стиснула зубы. Увижу! Клянусь Богом, увижу и спасу от того, что ему угрожает, чем бы это ни было!

***

За стеклом иллюминатора мелькала серой лентой взлётная полоса. Самолёт набирал скорость, и, наконец, оторвавшись от земли, взмыл в воздух.
«Если вам еще когда-либо понадобится моя помощь, не сомневайтесь… Я всегда готов помочь… И не беспокойтесь, я никому не скажу… Удачи вам в том месте, куда вы направляетесь, мэм!»

Джонни пожелал удачи... Потерять столько свободного времени, рискуя вызвать чьи-нибудь подозрения, даже не зная, зачем мне это нужно, и при этом быть милым со мной? Хороший парень. Я невольно улыбнулась про себя.

Впрочем, улыбка моментально сменилась тихим вздохом.

Доброе пожелание в дальнюю дорогу очень кстати. Я даже не знаю, что за опасность угрожает человеку, которого мчусь спасать! Слишком много событий за последние две недели. Впрочем, наверное, правильнее сказать, чересчур много событий для жизни длиной всего в тридцать лет.

Закрыв глаза, я стала медленно погружаться в сон, откинувшись на спинку удобного мягкого кресла в салоне первого класса.
Но стоило только уснуть, как снова на меня обрушились океанские волны. «Ты не успеешь, не успеешь», - шептали они, разбиваясь о моё тело мириадами брызг.

Я была одна посреди бесконечного водного пространства, простиравшегося, насколько хватало глаз.
- Робби, где ты?! – закричала я во всю силу своих лёгких, помня, что он должен быть где-то рядом, звать меня. Почему же не зовёт и не откликается?

Я кричала сквозь шторм его имя наверное сотни раз, и слова уносились в пустоту, но вдруг в какой-то момент вместо ответа:
- Donde estas, Robert? (1) – зазвучал одновременно с моим чужой голос.

Я вздрогнула и обернулась. В нескольких шагах от меня стояла незнакомая женщина с черными волосами по пояс. На ней было надето темно-синее платье. Блестящие мокрые пряди нещадно трепал ветер.

- Кто вы? – громко спросила я, поняв, что не могу сдвинуться с места, чтобы подойти ближе к этой женщине.

Услышав меня, незнакомка в свою очередь быстро повернулась, и два бездонно-чёрных сверкающих глаза впились в меня с лютой ненавистью из-под изогнутых тонких бровей.
- Это всё из-за тебя! – прокричала женщина на ломаном английском. – Ты приносишь ему одни несчастья! Если он снова пострадает, я тебя никогда не прощу!

Вспышки молний отражались в её глазах, и от этого красивое лицо с бледной кожей казалось принадлежащим не человеческому существу. Особенно подчёркивали странное впечатление густые пряди волос, развевающиеся по ветру.
- Кто вы?! – повторила я свой вопрос, недоумевая, почему женщина так сильно меня ненавидит? И откуда меня знает?

Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Я – с удивлением, она – будто желая испепелить меня взглядом.
- Уходи, - наконец обронила женщина тоном не подлежащего обсуждению приказа.
- Нет. Я пришла помочь Робби.

Её классически правильные черты снова исказила невыразимая ярость.
- Ты не понимаешь? То, что с ним случилось - случилось из-за тебя! Это я пришла ему помочь, исправить то, что наделала ты! Поэтому - уходи!
- Не уйду! – выкрикнула я ей в лицо. – Ты не смеешь мне приказывать!
- Конечно, смею, - она гордо выпрямилась посреди этой бури, будто не боясь, что следующая волна легко может унести её в море, - ведь в то время, когда вы все отвернулись от него и бросили умирать, только я и Крейг спасли его. И есть ещё кое-что, чего ты не знаешь. Он и я связаны кровными узами.

Ветер с силой ударил ей в лицо, отбросив назад длинные волосы, распахнул ворот тонкого платья, и я с благоговейным ужасом увидела на груди женщины медальон, изображающий плывущую русалку.
- Кто ты такая? - прошептала я, не отрывая глаз от медальона. – Кто ты?
- К счастью, не все русалки приносят смерть, - отчеканивая каждое слово, проговорила женщина, проследив за направлением моего взгляда. – Хотя, возможно, ты придерживаешься иного мнения? - и с этими словами незнакомка растворилась в воздухе.

- Подожди! – крикнула я ей вслед. И проснулась.
- Самолёт скоро пойдёт на посадку. Просьба пристегнуть ремни, - раздавался голос стюардессы, проходящей по салону.

Я пристегнулась, хотя мне это удалось сделать не сразу. Руки сильно дрожали. Странное понимание того, что я знаю женщину из своего сна, но не потому что мы виделись раньше, а потому что нам неминуемо предстоит встретиться, порождало суеверный страх.
Только теперь я начинала понемногу осознавать, как трудно на самом деле живётся тем людям, которые всегда безошибочно угадывают будущее.

_______________________________________________________________________

1«Где ты, Роберт?» (исп.)

Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 22:59
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 20:44 | Сообщение # 6
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
Глава 4.
Штормовое предупреждение.


Панама – одна из стран с самым либеральным законодательством, касающимся въезда иностранцев и размещения филиалов зарубежных компаний на территории государства.

Этим мой отец в своё время и воспользовался. В ста восьмидесяти километрах от Панама-сити «Кэпвелл Энтерпрайзис» построила две нефтяные вышки и нефтеперерабатывающий завод. Примерно две трети объёма топлива производилось на экспорт, остальная часть оставалась внутри страны. Её покупали местные компании.

Позже отец собирался приобрести на Карибском побережье один из самых дорогих курортов и, обустроив его по европейским стандартам, заняться обслуживанием состоятельных туристов, количество которых, по его подсчётам, должно было увеличиваться в геометрической прогрессии. Однако потом отказался от этой мысли, так как ему предложили более выгодное сотрудничество в Германии.

Отец не предполагал, что его дочь когда-либо будет тянуть, словно магнитом, в маленькую неприметную страну, которую на карте мира легко можно закрыть ногтем большого пальца.

Я сама никогда не подумала бы, что случится такое. Я ведь собиралась вернуться домой, но … Что произошло?

В голове со скоростью торнадо пронеслись обрывки вчерашних воспоминаний: ледяной холод в груди по дороге в Санта-Барбару, колебания и страх входить в свой дом… Случайно подслушанный у окна разговор Круза и Келли, слово «мама», сказанное не мне, (оно ударило по сердцу больнее всего), пустынный пляж, слёзы при полном отсутствии чувств… А дальше – сон, из-за которого во мне словно кто-то переключил невидимый рычаг, и я забыла обо всем, кроме одного: успеть к Роберту, спасти его от чего-то страшного, неотвратимого, как стихия.

С той минуты, как непреодолимое стремление заставило меня действовать молниеносно, почти не размышляя, время будто замерло. Я отчётливо переживала ощущение, словно кто-то специально лишь для меня одной остановил стрелки часов, и я знала, что отсчёт не пойдет дальше до тех пор, пока я не найду Роберта. Никогда раньше, я имею в виду свою прежнюю жизнь, включая последние месяцы существования с раздвоенным сознанием, я не испытывала ничего подобного. Это ощущение было похоже на те несколько кратких минут, когда я бежала по коридору клиники в кабинет Эммы, не замечая ничего вокруг, утратив мысли, утратив себя… Да, себя тоже, как бы странно это ни звучало!

Пытаясь понять происходящее, я боролась с подступающей догадкой о том, что путаю причину и следствие. Возможно, сон и мои собственные чувства были мной неверно истолкованы, и не только страх за Роберта заставил меня столь поспешно сорваться и уехать из Санта-Барбары. «Сбежать, - ехидно уточнил разум, - вместо того, чтобы попытаться разобраться в отношениях с мужем».

Неужели я до сих пор скрываю от себя некий уголок души, опасаясь разрушить привычную жизнь? Но мне придётся собраться с мужеством, чтобы встретиться со своей правдой. Возможно, именно поэтому я и вернулась сюда.

***

В аэропорту мне удалось сэкономить полтора часа на формальностях, требующихся туристам из Европы. У приезжающих на срок менее недели граждан США не требуют наличие визы. Получив назад багаж - дорожную сумку с самым необходимым (остальные вещи остались в Лос-Анджелесе в камере хранения), – наскоро перекусив в кафе аэропорта, я вышла на улицу и внимательно осмотрела ряд такси перед входом.

Водители стояли возле машин, ожидая пассажиров. Многие подрабатывали частным порядком, но с ними договориться было гораздо легче.
Моё внимание привлёк водитель средних лет, явно работающий не на таксопарк. Я приблизилась к нему в полной уверенности, что выбрала правильно.

- Вы понимаете по-английски? – спросила я, стараясь отчётливо проговаривать каждое слово.

Что делать, не могу я по-испански сказать ничего, кроме пары фраз, по уровню сложности не превышающих «muchas gracias» и «buenos dias» (2). Круз много раз пытался меня научить, но ничего не вышло. А говорят ещё, это самый лёгкий язык в мире! Вот уж неправда!

- Да, сеньора, - вежливо отозвался мужчина.
- Отлично! – обрадовалась я. – Сможете довезти меня до Лас Сиренас за час?

Мужчина задумался, потом пробормотал, будто бы себе под нос.
- Придётся ехать быстрее, чем разрешено правилами. Могут возникнуть проблемы с полицией…
- Все расходы и возможный штраф беру на себя.
- Тогда садитесь. И не беспокойтесь. Я опытный водитель, могу вести машину даже в горах и в плохих погодных условиях. Меня беспокоит только полиция. А до Сиренас доберемся за сорок пять минут. Я знаю короткую дорогу.

Неужели повезло? Пока всё идёт отлично. Если этот мужчина доставит меня на побережье так скоро, я успею взять яхту напрокат, и за два часа до захода солнца буду на острове.

Водитель открыл дверцу, и я села с ним рядом на переднее сиденье.

В салоне тихо играла медленная латиноамериканская песня. Я почти не понимала слов, но голос певицы задевал внутри некие неведомые струны, одновременно успокаивая меня. Красивый голос, поющий что-то об одиночестве… Лихорадочное состояние беспричинной тревоги, испытываемое мной с того момента, когда я увидела странное предупреждение во сне, стало утихать, и я молча принялась смотреть в окно автомобиля.

На первом повороте мы свернули с главного шоссе на просёлочную дорогу, и теперь всё, что я видела – кофейные и банановые плантации, перемежающиеся пастбищами, мелькающие среди деревьев разноцветные домики фермеров. На горизонте впереди и слева возвышались горы, покрытые субтропическими лесами.

Всего лишь крошечная аграрная страна… Но до чего красивая!

Я вспомнила короткую недельную поездку с отцом, Келли и Мейсоном в заповедник Гамбоа на реке Чагрез, когда мы были еще детьми. В тот самый первый раз Панама для меня осталась в воспоминаниях экзотической страной, одним из чудесных мест, где я могла побывать благодаря отцу.
Сейчас, конечно, все было иначе, чем в мои предыдущие приезды сюда.

Я успокоилась, разум опять взял верх над чувствами, и сомнения стали подтачивать душу. А вдруг на Лас Сиренас меня никто не ждёт? Я вдруг чётко представила себе глупейшую ситуацию: приезжаю на остров, а Роберт встречает меня недоумённым взглядом, и холодным вопросом: «Что ты здесь делаешь, Иден? Я, кажется, дал тебе понять, что хочу начать новую жизнь».

Я встряхнулась. Умом я прекрасно понимала: для столь поспешной поездки в Панаму не было ни малейших оснований, и кто угодно, включая, наверное, даже Эмму, сказал бы мне, что я веду себя нелогично. Но где-то глубоко в сердце я почему-то знала: это один из тех случаев в моей жизни, когда я поступаю абсолютно правильно.

Провожая взглядом яркую сочную зелень листвы, сливающуюся из-за быстрой езды в одну широкую линию до самых небес, я с невинной, детской радостью ловила себя на том, что холодной пустоты внутри больше нет. Меня снизу доверху заполняло ощущение тепла. Несмотря на волнения, сомнения и страхи, мне почему-то было тепло!

Я не могла объяснить себе этого.
- Э-э… Сеньора? – вдруг робко окликнул меня водитель. – Могу я вас спросить?

Краем глаза я уже отмечала, как он ёрзал на сиденье, желая начать беседу, но никак не решаясь. Наверное, для него непривычно было ехать в полном молчании. Вероятно, раньше клиенты попадались более разговорчивые.

- Спрашивайте, – улыбнулась я, понимая, что мужчина просто хочет ненавязчиво пообщаться, дабы скоротать время.
- Вы впервые в Панаме?
- Нет, в четвёртый раз, - ответила я, вспомнив своё недолгое возвращение на остров год назад.
- А вы посещали Портобело?

Как я и предполагала, остаток пути водитель развлекал меня рассказами о достопримечательностях родной страны. Он не только хорошо понимал английский язык, но и отлично говорил на нём. Эти сорок с небольшим минут пролетели для меня в мгновение ока. Я узнала почти обо всех интересных экскурсионных турах, начиная от посещения замка Сан Лоренцо и ботанического сада Эль Нисперо до популярных обзорных экскурсий по Панамскому каналу и озеру Гатун.

Когда же впереди среди зелени пальм и эвкалиптов показались крыши одноэтажных деревянных домов, водитель объявил с гордостью:

- Санта-Клара. Почти приехали. Как я и обещал - за сорок пять минут! Зона отдыха Лас Сиренас в пяти километрах отсюда. А здесь в деревне есть хороший продуктовый магазин, так что если вам понадобится что-либо из фруктов и овощей, вы всегда сможете купить тут все самое свежее.

Пока он говорил, я мельком взглянула в окно автомобиля. Моё внимание привлекли двое мужчин, наклеивающих плакат на щит возле въезда в деревню. Сначала рабочие загораживали щит, так что я не могла разглядеть нарисованное на плакате. Но вот они отошли в сторону, и я вздрогнула, увидев огромное цветное изображение плывущей русалки. Точно такое же, как на медальоне странной женщины из моего недавнего сна.

Я невольно вздрогнула. «La Reina de…» виднелась надпись поверх рисунка. Дальше я прочесть не успела, потому что автомобиль проехал мимо.
- Пожалуйста, подождите! – окликнула я водителя, указывая на рекламный щит, постепенно исчезающий в зеркале заднего обзора. – Что это за объявление?
- Где? – водитель резко затормозил и, обернувшись, посмотрел в ту сторону, куда я указывала рукой. – А, ничего особенного. – Он снова тронул такси. – Каждый год здесь проводится конкурс, на котором выбирают самую красивую девушку побережья. Королева Русалок, так её называют. Вроде как по легенде. Местная сказка, сеньора. Молодёжь любит всякие развлечения …

- Какая легенда? – заинтересовалась я, глядя в заднее стекло машины и провожая глазами рекламу.
- Ну, - мужчина хмыкнул, продолжая скептически улыбаться, как человек, который не верит в чудеса и мистику, а его заставляют распространяться на подобные темы. – Есть сказки, их во всём мире знают, про русалок, которые губят простых смертных, что в них нельзя влюбляться, и так далее. А в Санта-Кларе – уж не знаю, кто это придумал, - есть собственная легенда о Королеве Русалок, девушке, рождённой в глубинах океана, но полюбившей простого смертного. За то, что русалка спасла жизнь своему любимому, Бог наградил её душой, и она стала человеком.

- Впервые слышу, - я действительно была удивлена такой легенде.
- Если вам нравятся подобные вещи, сеньора, вы можете прийти на праздник. Там будет целое сказочное представление. И если желаете, можете участвовать в конкурсе, - спокойно пояснил водитель. – Раньше только местные девушки принимали в нём участие, а теперь всем желающим разрешили соревноваться с нашими претендентками. Кстати, в позапрошлом году выиграла приезжая. Ей и вручили золотой медальон.

- Медальон?!- ахнула я.
- Да. Вы видели на плакате изображение? Победившей девушке вручают точно такой же. А вы, сеньора, настоящая красавица! Я уверен, у вас есть все шансы победить! Так что я бы на вашем месте обязательно попробовал.
- Может быть, - задумчиво пробормотала я, тщетно пытаясь приложить новый обнаруженный кусок головоломки к уже имеющимся.

Неужели та женщина из моего сна когда-то была здесь? Или она живёт в Санта-Кларе до сих пор? Но даже если так, чем мне эта информация может помочь? Совершенно не ясно.

Однако на этом сюрпризы в тот день не закончились.

Мы почти выехали из деревни, когда по радио внезапно прервали трансляцию передачи. Мужской голос несколько раз что-то громко объявил, старательно выговаривая слова, но поскольку я не знаю испанского, мне это мало помогло. Я решила подождать. Если сообщение важное, то оно будет повторено на других языках, ведь в Панаме отдыхает множество иностранных туристов. Однако, прежде чем я услышала то же сообщение на английском, мой спутник за рулём повернулся ко мне и прокомментировал:

- Сеньора, если вы планируете сегодня прогулку по океану, вам лучше отказаться от этой затеи. Или, по крайней мере, вернитесь на материк до двух часов ночи. По радио объявили штормовое предупреждение. Со стороны Колумбии шторм идёт. Его силу определили в семь баллов. Многовато для наших мест и для этого времени года. Это на Карибах тропические ураганы бушуют. Наверное, теперь и до нас отголоски добрались! На берегу находиться будет безопасно, однако тем, кого непогода застанет в океане, не позавидуешь. Впрочем, эвакуацию жителей с островов не объявляли... Но лучше не рискуйте, переждите эту ночь на суше.

Моё сердце забилось скорее.
- Спасибо огромное, сеньор! – искренне поблагодарила я водителя, про себя подумав: «Ничего, я успею вернуться гораздо раньше».

Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 23:11
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 20:46 | Сообщение # 7
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
Расплатившись с водителем, я отпустила такси и направилась к зданию, где находился обслуживающий персонал зоны отдыха «Лас Сиренас», чтобы узнать, как и где можно нанять яхту до островов.

И вот здесь у меня совершенно неожиданно начались серьезные проблемы.

- Простите, мэм, - рассыпался в извинениях служащий, к которому я обратилась с просьбой, - на остров попасть нельзя. Это частное владение.
- Да, и мне известно, кто владелец. Я с ним в прекрасных отношениях. Мне нужна яхта и человек, знающий, как добраться туда, это все, о чем я вас прошу.
- Ах, мэм, но у нас договорённость с владельцем… Он категорически запретил пускать туристов на его землю. Я не могу нарушать правила! У нас возникли серьёзные проблемы из-за этого полгода назад, - лицо управляющего покрылось крупными каплями пота, и он, достав платок из кармана, лихорадочно вытер лоб. – Если желаете, действуйте самостоятельно. Только не через меня.

Страх. Я буквально кожей ощущала сочащийся, липкий страх, словно густое тёмно-серое облако окутывало моего собеседника.

- Хорошо, – настаивала я. - Тогда пусть меня высадят на Ла Пайя, соседнем острове!
- Невозможно, мэм, - мужчина снова достал платок из кармана и начал безжалостно мять и скручивать его в пальцах. – Ла Пайя тоже частное владение.
- Правильно. Вашей фирмы. Я отдыхала там несколько лет назад.
- Да, вы, конечно, правы, но с прошлого года вся островная зона, как и примыкающая к Сиренас дуговая часть архипелага из мелких островов, непригодных для жилья, закрыта для посещений туристов, - он нервно кашлянул и добавил. - Мы можем предложить, если вы желаете отдохнуть непременно посреди моря, путешествие на Асиендо-дель-Мар-Эчо или архипелаг Сан-Блас…
- Мне не нужен отдых на островах! – возмущенно перебила я его. - И с владельцем я сама разберусь! Я в гости к нему приехала. Где у вас ещё можно арендовать судно?

Служащий покорно объяснил мне, как добраться до двух ближайших отделений проката яхт и катеров, но при этом добавил: «Мэм, предупреждаю, вы даром потратите время…»

Я вышла из комнаты, невольно хлопнув дверью громче, чем это было необходимо.

Потеряв бесценные полчаса, я убедилась, что управляющий курортом не солгал. Как я ни просила, ни уверяла, что проблем с владельцем острова не возникнет, оба отделения проката наотрез отказали мне в моей просьбе.

Мне хотелось закричать от собственного бессилия.

Кипя от гнева, я пошла пешком вдоль пляжа, и только спустя несколько минут заметила, что, задумавшись, свернула не в ту сторону. Я удалялась от зоны отдыха и прошла уже приличное расстояние в направлении Санта-Клары. Остановившись, я осмотрелась вокруг. В отдалении, в пятидесяти ярдах от себя я заметила в прибрежной полосе пару катеров и с десяток моторных лодок, качавшихся на воде. Возле них суетились люди.

Наверняка, это местные жители, вернувшиеся к вечеру с уловом и разгружающие свои лодки. Наличных денег у меня достаточно. Не думаю, что рыбаки откажутся от дополнительного заработка, тем более в долларах США.

Решившись, я быстро преодолела отделявшее меня от рыбаков расстояние:
- Добрый день, сеньоры! Не подскажете, сколько стоит нанять лодку до Лас Сиренас? – на ходу спросила я, как можно громче, чтобы меня услышали сразу все. – За скорость плачу отдельно!

Однако на мой горячий призыв не откликнулся никто. Люди переглянулись, и, пожав плечами, продолжали заниматься каждый своим делом.
«Не понимают по-английски, - подумала я. – Ладно, попробую иначе».

- Buenos dias, señores, – на ломаном испанском заговорила я. - Cuanto costa una barca hasta isla Las Sirenas? Es necesario! Mucho! (3)

«Поняли или нет?» - нервно размышляла я, оглядывая их напряженные лица.

Наконец, один из хмурых мужчин, довольно грубо буркнул, опуская глаза.
- No es possible, señora. (4)
- Почему? – невольно вырвалось у меня.

«Он не понял», - мелькнула мысль, однако прежде чем я снова задала тот же вопрос по-испански, рыбак твёрдо отрезал, и голос его был весьма злым:

- Isla esta en privado propiedad. (5)

Я застыла на месте. И здесь то же самое! Почему все мне твердят об этой дурацкой частной собственности! Кому какое дело, мне всего лишь нужно попасть туда! Бесполезно. Чтобы уговаривать их, моего словарного запаса уже не хватит.

- Por favor, señores, (6) - тихо прошептала я, чувствуя, как слёзы отчаяния затопляют меня изнутри. Ещё немного – и я разревусь, словно ребёнок.

Мужчины продолжали заниматься своими делами, будто меня рядом с ними вовсе и не было. Последняя надежда растаяла, словно утренний туман. Ноги зверски ныли от долгой ходьбы пешком. Я сняла туфли, и, взяв их в руку, босиком побрела вдоль кромки воды обратно к зоне отдыха.

Придется возвращаться в Панама-сити и нанимать яхту оттуда? Или добираться непосредственно до Санта-Клары и пробовать договориться с кем-нибудь из жителей? Но тогда я потеряю драгоценное время!

Усталость давала о себе знать. Я прошла ещё с десяток шагов и села на песок, глядя на океанские волны. Где-то там за горизонтом, всего в нескольких километрах от берега находится остров. Чтобы попасть на него, я пересекла тысячи километров за один день, и вот ничтожно малое расстояние оказалось непреодолимой преградой.

Теперь я поняла, о какой преграде говорил голос во сне. Вот где крылья бы мне пригодились! Но их, увы, нет.

Я скрестила руки на коленях и уткнулась в них лицом. «Мне стыдно, Робби, я такая же беспомощная, как и раньше. Ничего не изменилось. Прости».

- Сеньора, - услышала я вдруг рядом с собой негромкий мальчишеский голосок.

Я встрепенулась и подняла голову. Возле меня стояли двое ребят лет тринадцати-четырнадцати. Оба загорелые, со сбитыми коленками и облупленными носами, в серых от пыли длинных майках и коричневых штанах, завернутых до колен.

- Сеньора, - заговорил тот, кто выглядел постарше и был повыше ростом, - вы спрашивали лодку до Лас Сиренас?
- Да! – радостно встрепенулась я. – Ты можешь помочь?
- Тс-с, - паренек приложил палец к губам и опасливо оглянулся назад, туда, где взрослые мужчины все еще возились возле своих лодок. – Наш отец болен, и нам с братом нужны деньги.

- Я заплачу, сколько скажете, - шёпотом произнесла я. – Для меня попасть на остров крайне важно!
- Триста долларов, сеньора. И учтите, мы не торгуемся. Соглашайтесь или…
- Согласна! – не дав ему договорить, громко воскликнула я.
- Тише! – снова оборвал меня парень.
- Почему ты беспокоишься? Те мужчины не понимают по-английски.
- Ещё как понимают, - нахмурился паренек. – И я отлично понимаю, на что подписываюсь, соглашаясь везти вас в ту дыру.
- О чём ты? - перед внутренним взором всплыло вспотевшее от страха лицо управляющего в кабинете, нервные движения рук, мявших влажный платок. – Чего ты так сильно боишься?

- Будто вы не знаете, - как-то странно усмехнулся мой собеседник, а второй подросток зябко поёжился, словно от порыва ледяного ветра.
- Не знаю, – искренне недоумевала я, переводя взгляд с одного мальчика на другого. – Почему вы так странно ведёте себя?

Ребята переглянулись между собой. И младший что-то тихо сказал на ухо старшему, словно умоляя о чём-то. Старший кивнул. Затем обратился ко мне, и голос его звучал с достоинством:

- Простите. Кажется, мы ошиблись. Нам нужны деньги, но в подлости нас с братом никто не обвинит. Поищите себе других проводников, - и уже собрался поворачиваться и уходить, но я быстро поймала его руку.
- Постой! Я не понимаю, что происходит, а ты, вероятно, по каким-то причинам не можешь этого объяснить, но там, на острове сейчас находится человек, которого я очень люблю, и возможно, он в опасности. Ночью будет шторм, я должна предупредить его. Он может не знать про непогоду, и с ним что-то случится…
- Нет, - покачал головой паренек. – Из-за шторма не стоит беспокоиться. Ваш друг - местный житель?
- Он родился на Лас Сиренас.
- Тогда тем более. Грядущий шторм обещает быть неприятным, но для жизни он по большому счёту не опасен. Даже на островах. Тропические ураганы на побережье Карибского моря гораздо более сильные и разрушительные, чем наши западные штормы. Кроме того, здешние жители с пелёнок знают, как предугадать приближение стихии и как защитить себя.

Только теперь, когда этот парень сказал мне, я сама начала вдруг понимать, что в самом деле шторм вряд ли может быть опасен Роберту. Сколько он их перенес на своем веку, самых разных… Неужели еще один мог бы всерьёз угрожать ему?

Однако мой сон-видение носил явно предупреждающий характер. Тут меня осенило: не шторм угрожает Роберту, а то неизвестное, чего боятся эти мальчики-рыбаки, взрослые жители деревни и служащий курортной зоны. Ничего, я приложу все усилия и выясню, в чём дело. Сейчас ребята, скорее всего, опасаются, что нас подслушают, но потом, когда мы окажемся далеко от берега, бояться им будет нечего.

- Вероятно, - перебивая мои мысли, заговорил подросток, - у сеньоры имеются другие причины, о которых она не может сказать?
- Причины есть, – кивнула я, хотя это были лишь мои интуитивные предчувствия, не более того. – Если же вы боитесь нарушить границы частной собственности, - прибавила я, улыбаясь, - то зря. Никто вас не обвинит в этом, потому что владелец острова – мой очень хороший друг.
- Тогда другое дело!

Мне показалось, или парень действительно с облегчением вздохнул и приободрился, как и его брат? Хотя остатки тревоги все еще вспыхивали в их блестящих тёмных глазах.
- Хорошо, сеньора. Мы поможем вам добраться туда, но обратно выбирайтесь сами.
- Да, конечно.
«Ничего, - размышляла я.- Даже если вдруг выяснится, что мой сон был просто сном, и Роберта на Лас Сиренас нет, и ему ничего не угрожает, я буду только рада и спокойно вернусь домой… Попросить же лодку у одной из семей, живущих в центральной части острова - пара пустяков. Они точно не будут ссылаться на частную собственность и прочую ерунду!»

- Согласна, - ещё раз твёрдо повторила я.
- Тогда слушайте внимательно, сеньора, и делайте, как я скажу, - тихо произнёс паренёк после небольшой паузы. - Посидите пару минут здесь, потом встаньте и идите вперёд по этой тропинке, - он указал рукой на вьющуюся вверх от пляжа тонкую дорожку, утоптанную ногами прохожих, - пока не увидите впереди ранчо. Если вы поднимитесь выше, то выйдете на шоссе. Но вам не нужно на шоссе. Идите вдоль ранчо до тех пор, пока не заметите слева дорогу, ведущую назад к берегу. Спускайтесь по ней до конца. Дорога закончится возле бухты. Там мы с братом будем вас ждать.
- Ладно, - согласилась я. – Но к чему эта странная конспирация?

Подросток проигнорировал мой вопрос. Затем ещё раз повторил, как нужно идти, чтобы добраться до бухты, подал знак брату, и они оба вернулись назад к своей лодке.

Я подождала пару минут, как меня просили, после чего встала и отправилась по тропинке вверх.

____________________________________________________________________
2 «Большое спасибо» и «добрый день».
3 Добрый день, господа! Сколько стоит лодка до острова Лас Сиренас? Очень нужно!
4 Невозможно, сеньора.
5 Остров находится в частной собственности.
6 Пожалуйста, сеньоры.


Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 23:05
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 20:53 | Сообщение # 8
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
Глава 5.
Огонь, угли и зола.


Я довольно скоро нашла бухту, о которой говорил мальчик. Он и его брат ждали меня там. Лодку ребята оставили за нагромождением камней, а сами сидели возле воды и делали вид, будто играют. Бросали камешки в океан и смотрели, как те прыгают по поверхности, оставляя за собой разбегающиеся круги.

Стоило мне приблизиться, оба мальчика моментально обернулись, и расслабленное выражение пропало с их лиц. Они смотрели на меня так, словно не ждали вовсе моего прихода. Наконец старший подросток едва приметно кивнул мне, предлагая следовать за ним.

Лодку мальчишки спрятали от чужих глаз весьма умело. Не думаю, что кто-то мог бы заметить её с проплывающих поблизости судов. Снова конспирация, довольно мастерская для таких детей. Впрочем, разве их можно назвать детьми, если они сами работают, кормят семью?

Когда мы поднялись на борт, я сразу отметила, что ёмкость для улова стояла на борту разгруженная. На дне лодки в хаотичном беспорядке брошены рыболовные снасти... Интересно, как ребята объяснили другим рыбакам свое возвращение в море и кому продали улов? Наверное, придумали что-нибудь. Они ведь смышленые парни и далеко не робкого десятка. Согласиться на дело, от которого отказались взрослые – для этого нужно настоящее мужество. Теперь я должна выяснить, что происходит, до того, как окажусь на острове.

Пока я шла к бухте, мне многое удалось хорошенько обдумать. Концы с концами в объяснениях рыбаков и управляющего зоной отдыха не сходились. Можно предположить, что Роберт выкупил всю островную зону и запретил туристам посещать Лас Сиренас, потому что с детства ненавидел этих людей и не хотел, чтобы приезжие околачивались на его земле. Однако он теперь далеко не юноша, а взрослый мужчина, бизнесмен. Он не может не понимать, что туристы, какими бы назойливыми ни были, приносят хорошую прибыль, и для местного населения это почти единственный источник доходов. Если запретить туристам приезжать на остров, местные жители обязательно возмутятся.

Кроме того, почему в глазах всех при упоминании Лас Сиренас я видела первобытный ужас, смешанный с бессильным гневом. Неужели Роберт умудрился чем-то до смерти запугать всё побережье? Нет. Таким он не был никогда. Даже когда захватывал компанию моего отца по приказу Тоннели, поэтому стоило кромке берега исчезнуть за горизонтом, я обратилась к мальчикам с единственно волновавшим меня вопросом:

- Ребята, теперь, когда нас точно никто не услышит, не скажете ли вы, что на самом деле происходит на острове?

Они оба застыли. Лица старшего парня я видеть не могла, ибо он управлял лодкой и сидел спиной ко мне, но испуг младшего был настолько очевиден, что не заметить этого было просто невозможно.

И снова я с удивлением отметила, что после лечения в клинике Эммы во мне самой произошли некие странные перемены, и случившееся нельзя уже списать ни на эмоциональное напряжение, ни на адаптационный период после болезни. Я вдруг осознала, что могу в течение нескольких мгновений жить чувствами других людей, будто моё тело пропускает их через себя, как разряд электричества. Раньше такое взаимопонимание у меня было лишь с Крузом. Очень редко – с отцом и сестрой. Пусть не всегда, но я могла знать, что происходит внутри них. Однако посторонние люди казались запертыми на сто замков, обнесёнными бетонной стеной с колючей проволокой по периметру. Теперь все стены куда-то исчезли, и при желании я могла видеть других людей изнутри. Наверное, так, как они сами ощущают себя. Я улавливала не мысли, а эмоции. То, чего по какой-то неведомой причине временно лишилась сама.

- Знаете, - продолжала я, - мне не верится в истории о нарушении границ частной собственности. Простите, но я уверена, вовсе не из-за этого никто не желает ехать на остров. Я очень прошу, мальчики, если вы знаете настоящую причину, скажите мне! Клянусь никому не передавать эту информацию!

Младший отчаянно сверлил взглядом спину старшего. Последний делал вид, что всё сказанное мной пронеслось мимо его ушей.

- Жизнь человека под угрозой, - продолжала я, стараясь вложить в голос побольше проникновенности, - и если я не буду знать, что происходит, то не смогу помочь. Мой близкий друг сейчас на Лас Сиренас, и ему угрожает опасность. Я даже не знаю, какая именно… Неужели бы вы на моём месте поступили иначе, если бы дорогому вам человеку что-то грозило?

Мотор внезапно заглох, и лодка остановилась посреди волн, начинавших качаться сильнее. Ветер, носившийся над поверхностью моря, стал влажным, и вдалеке на линии горизонта появилась дымчато-серая полоса. Шторм приближался.

- Так вы нас обманули? – спросил, не оборачиваясь, старший мальчик. – Вы никого не знаете из тех людей на острове?
- Нет, я сказала правду! Я знаю хозяина острова. Но он бы никогда не стал никому угрожать, а все вы боитесь именно его, не так ли? Вот я и хочу разобраться в происходящем!

Мальчик повернулся ко мне, по-взрослому хмуря брови над переносицей. Должно быть, так делает его отец, когда сердится или подозревает кого-то во лжи. Я улыбнулась про себя, но приложила все силы, чтобы моя улыбка не появилась на лице. Думаю, иначе парень бы обиделся на меня.

- Я не знаю, кому верить, сеньора, - наконец, вымолвил мальчик. – Вам или отцу?
- Освальдо! – воскликнул вдруг младший мальчик, цепляясь за рукав старшего брата. – Она не лжёт! Она хорошая! Скажи ей!
- Por favor, hijo, (7) -неожиданно вырвалось у меня, и я сама удивилась своим словам.

Почему я назвала его «сынок»? Словно по наитию. И мальчик откликнулся на этот странный пароль. Его губы дрогнули. В мгновение ока вдруг я все поняла. Теперь внутренняя вспышка была такой сильной, что я ощутила не только его эмоции, а всю жизнь. Очень быстро, но целиком, в одно мгновение. Он рос без матери, это его сводный брат Энрике, их отец болен, и его так редко называли «сынок», что это слово стало самым желанным, магическим для него. Тем более услышать такое от чужестранки, непонятной женщины, которая едет в самое гиблое место спасать кого-то...

Освальдо взглянул на брата, потом на меня, будто в последний раз спрашивая себя, заслуживаю ли я доверия. Наконец произнес:

- Я ничего не знаю о вашем друге, сеньора. Зато нам известно другое: все суда обходят стороной Лас Сиренас уже полгода. Туристам запрещено приближаться к острову и прилегающим островам, под угрозой уплаты огромного штрафа. А туристические фирмы заранее предупреждают, что Сиренас – закрытая зона частного владения. Отец говорит… Впрочем, наверное, он тоже не всё рассказывает... Но он говорил: те, кто пытался выяснить, почему владелец отдал приказ изолировать остров от посещений туристов и местных жителей с материка, либо бесследно исчезли, либо спешно уехали из Санта-Клары, ничего никому не объяснив. Поэтому повторяю, сеньора, я не знаю вашего друга, но верю отцу. А отец запретил даже близко подходить к Сиренас, хотя там поблизости мы всегда набирали полные сети креветок. На промысел в этой островной зоне у нас больше не решится никто. Вы сами видели, когда пытались нанять лодку…

Он немного помолчал, затем прибавил:
- Возможно, вы не очень хорошо знаете вашего друга, сеньора. Что если ваша собственная жизнь в опасности? - голос мальчика задрожал. – Ещё не поздно вернуться…
- Нет, - я отрицательно покачала головой. – Вы верите отцу, а я верю Робби. Я выясню, что происходит. Только если на острове кто-то отслеживает приближающиеся суда, как мы сумеем подплыть незамеченными?

Освальдо криво усмехнулся и включил мотор. Лодка подпрыгнула на волнах и рванула вперёд, слегка качаясь из стороны в сторону.

- Отец запретил нам приближаться к острову, но… Однажды, когда в других местах ничего не удалось поймать, мы с братом поплыли туда. Наше предположение оказалось правильным. У них есть «мёртвая зона». За перешейком, возле пальмовой рощи. Это самая узкая часть острова, она отгорожена крутой возвышенностью, за которой снова начинается низина. Там трудно причалить, потому что под водой можно напороться на рифы. Кажется, за тем местом не следят. Мы с братом знаем, как безопасно подойти к суше, потому что два года назад мы плавали там вместе с отцом, и он показал нам проход между рифами.

- А вы сами выходили на берег? – поинтересовалась я, особенно не рассчитывая на честный ответ.
- Что вы! – перепугался мальчик. – Нам жить ещё не надоело! Мы лишь вытащили большую сеть креветок и сразу уплыли. Нас едва не засекли какие-то люди на вертолёте, но мы сразу повернули обратно, и нас никто не остановил. Есть шансы, пусть небольшие, что и сегодня успеем, - Освальдо не закончил фразу. Впрочем, все и так было предельно понятно.

«Убраться вовремя», - это он хотел сказать, но потом передумал. Возможно, побоялся показаться трусом в моих глазах? Хотя трусливыми я этих пареньков точно бы не назвала.

Остальную часть дороги ребята молчали. Когда мы уже приближались к острову, Освальдо вдруг проговорил вполголоса, не глядя на меня.

- На всякий случай… Если вашему другу и вам нужно будет выбраться… оставьте какой-нибудь знак в том месте, где мы сегодня вас высадим: платок, полотенце, или что-то яркое из одежды. Завтра мы попробуем снова пробраться сюда ближе к полудню. Если увидим знак, то причалим к берегу и заберем вас. Только ради Бога… будьте осторожнее! И удачи вам, сеньора!
- Спасибо, сынок.

Освальдо вздрогнул, и его щёки запылали. Однако он довольно быстро совладал с собой и принял независимый вид, будто его мои слова нисколько не тронули.

«Боится проявлять свои настоящие чувства, - догадалась я.- Как все мы. И всем это слишком дорого обходится…»

Когда мы причалили, я протянула Освальдо деньги – ровно столько, сколько он просил на берегу. Внезапно мальчик покраснел и сказал, что им с братом будет достаточно половины суммы, так как они запросили чересчур много и честно признают это. Но я напомнила им про больного отца и буквально втиснула деньги в ладошку Энрике.

Затем вынула из сумки свои документы, кредитные карточки и переложила их во внутренний карман пиджака. Неизвестно ещё, что меня ждёт впереди. Так будет надежнее, хотя и не намного.

Когда я сошла на берег, погода заметно испортилась. Ветер налетал порывами, и кое-где сухие листья пальм с шелестом падали на землю. Это была необжитая часть острова. Сюда жители ходили собирать финики и семена растений на продажу. Я помнила эту местность. Мы довольно часто проводили здесь время с Робби, забравшись подальше от любопытных глаз возле лагуны. Или прятались в пещере, куда течением заносило разноцветные камни и причудливые, извитые ракушки. Робби нырял и доставал их для меня.

Почему это происходило? Я постоянно повторяла себе, что наши отношения остались в прошлом, но они никогда не тускнели в моей памяти. Всегда были живыми, отчётливыми. И сейчас – сияли ярче, чем когда бы то ни было.

Мои ноги касались родной земли. Я вернулась домой.
«Вот глупости! - одернула я себя. – Мой дом в Санта-Барбаре, рядом с детьми, не важно, что Круз решит насчёт меня и Келли, но мой дом находится там».

Однако вновь пробудившееся сердце шептало: «Иден, ты дома. Не упрямься. Маленькая, упрямая девочка! Ты была такой и пытаешься остаться. Но больше не получится. Вспомни себя настоящую, как ты есть».

Приближение шторма снаружи и нарастающий шторм внутри. Всё яснее чувствовалось: эта поездка изменит меня, уже меняет. Мне не стать прежней никогда.

Я выбралась из низины и стала подниматься на возвышенность. Ещё несколько десятков ярдов, и я выйду к рыбацкому поселению, а дальше за озером, недалеко от старого пляжа между уступами скал дом Роберта. Тот самый дом.

Я вернулась домой.

Настойчивая мысль стала сильнее, и одновременно я почувствовала тепло в груди, по которому стосковалась за долгие месяцы болезни. Тепло, означающее, что я снова могу любить тех, кого любила когда-то, моё сердце не пусто, и теперь не имеет значения, вижу я или нет рядом с собой близких людей. Они мне дороги даже на расстоянии. Я хочу их обнять. И скоро обниму, наверстаю упущенное! Я горы сверну, потому что теперь я действительно стала сильнее!

С ощущением, что все проблемы скоро решатся, я поднялась на холм, с которого можно было увидеть деревню. И тут я пошатнулась, и едва не закричала.

Насколько хватало глаз, простирались ряды обгоревших деревьев, разрушенных домов с провалившимися черными крышами. Трава на пострадавшей от пожара земле начинала расти, кое-где проклевывались ярко-зеленые лужайки, но в целом зрелище было ужасающим.

- Что случилось? – спрашивала я себя, потерянно оглядываясь вокруг.

Едкий запах дыма ещё висел в воздухе, смешанный с горьким вкусом человеческого несчастья.

Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 23:14
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 20:55 | Сообщение # 9
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
Снова накатило не то видение, не то чувство знания того, что произошло здесь. Мгновенной вспышкой пронеслась в сознании картина пожара, охватившего почти весь остров. Я увидела рушащиеся дома, объятые огнем. Перепуганных до смерти людей выбегающих посреди ночи полуодетыми на улицу. Рыдающих женщин, прижимающих к груди маленьких детей. Услышала треск кровли, звон лопнувшего от жары стекла в окнах. Отчаянные крики тех, кто не мог выбраться наружу из горящих зданий, душераздирающие вопли родственников, не знающих, как спасти родных из пламени.

Я замерла на месте. Чужие эмоции смешались, переплелись так тесно с моими собственными, и я почти не отличала одно от другого. Место, которое я любила и люблю, по которому я скучала… Оно, как и я, больше не может стать прежним. Произошло нечто непоправимое.

Слёзы текли по лицу, ветер срывал их с моих щек. Как в моём сне. Только не было беснующихся волн вокруг. Но это ещё ждет впереди, так будет!

Очнувшись от тягостного видения, я заметила, что по-прежнему стою посреди выжженной деревни, за один миг рассказавшей мне историю своей гибели. Я медленно двинулась вдоль улиц, вспоминая места, которые мы обходили с Робертом раньше. Вот здесь когда-то было казино. Здесь полицейский участок. Там – больница. За поворотом к лесопарковой зоне - школа. Еще дальше – почта. И тот самый музей, откуда мы вместе похитили Ундину. Но теперь узнать здания невозможно. Выгорело почти все.

Некоторые дома пострадали не очень сильно, но жители все равно покинули их и уехали с острова. Острое чувство невосполнимой потери, трагедии, о которой не узнал никто, кроме тех, кто жил здесь, оглушило меня.

Шок был так силён, что далеко не сразу пришло в голову самое главное - то, о чем я должна была бы сразу подумать, когда увидела выгоревшую деревню: как теперь выбираться отсюда? В эти короткие мгновения меня вовсе не волновало, обнаружат ли меня люди, которых боятся рыбаки Санта-Клары, и что сделают, если обнаружат. Я шла по пустынной земле, переживая утрату дорогих сердцу мест.

И только когда я добралась до окраины уничтоженного поселения, внутри меня все сжалось от простой мысли: а куда, собственно, идти? Очевидно, что тут никто давно не живет. А если поджог деревни был не случайным? Кто-то мог нарочно уничтожить все постройки на острове… Господи, кто эти люди? Что они сделали с Робертом, если он приезжал сюда? И что сделают со мной?

Однако даже если бы я услышала про пожар от мальчиков, разве я повернула бы назад? Нет, уехать и не узнать, что произошло с Робби, было бы выше моих сил.

Внезапно в стороне от обугленных построек, в тени чудом уцелевших кокосовых пальм, я заметила огромный двухэтажный дом, выкрашенный зеленой краской вплоть до черепицы на крыше. Дом располагался рядом с заброшенной плантацией бананов. Все окна сверху были прикрыты металлическими козырьками, как и входная дверь. Козырьки тоже покрасили в зелёный цвет.

Дом совершенно сливался с окружающим фоном, заметить его можно было, лишь с очень близкого расстояния. Никаких цветочных клумб, лужаек, заасфальтированных подъездных дорожек вокруг дома не наблюдалось. Хозяин не предпринимал даже слабых попыток благоустроить территорию. На утоптанной траве поблизости от входа виднелись многочисленные глубокие следы от мужской обуви.

Я уже собиралась подойти и постучать в дверь, а затем начать на ходу сочинять хозяевам какую-нибудь «правдоподобную» историю, объясняющую моё присутствие здесь, но в этот момент ясно услышала над головой шум работающего винта вертолёта. Со стороны старого пляжа, с западной части острова ко мне приближался «Пеликан» Сикорского. Спасатели? Странно. Насколько мне известно, эвакуацию жителей с островов не объявляли, да и эвакуировать отсюда, в общем-то, некого.

Неужели это те самые люди, о которых говорил Освальдо?

Бежать было поздно. Я поняла, что меня заметили. Кроме того, убегающий человек лишь вызовет дополнительные подозрения. Собрав волю в кулак, я стояла, не шелохнувшись, пока вертолёт заходил на посадку, слегка накренившись в воздухе носом вперёд, а потом приземлился на утрамбованную площадку на расстоянии примерно двухсот ярдов от «зеленого дома».

Спустя несколько секунд винт перестал вращаться. Из кабины на землю спрыгнул темноволосый мужчина среднего роста, одетый в светло-серый пиджак и того же цвета брюки. В руках он держал рацию, и пока он шёл от вертолёта, то непрерывно что-то говорил своему собеседнику громко и раздражённо. Когда незнакомец достаточно приблизился, я отчётливо уловила испанскую речь. Безупречный выговор.

Наконец, мужчина сложил рацию и изящным движением пальцев отправил ее в боковой карман пиджака. После этого цепкие глаза обратились ко мне. Ему на вид было лет сорок семь. Смуглый, подтянутый, можно сказать, красивый. Впрочем, эту красоту нарушало нервное дрожание мышц лица.

Твёрдым шагом незнакомец прошёл отделяющее его от меня расстояние и на классическом английском с отлично отрепетированным выговором, с таким же, с каким недавно говорил по-испански, спросил весьма резко, даже не поздоровавшись:

- Говорите быстрее, кто вы и откуда?
- Моё имя Иден Кастильо, - честно ответила я, сопровождая слова ослепительной улыбкой. – Я из Калифорнии.
- Разве ваш туроператор не предупредил, что Лас Сиренас является закрытой от посещений туристов зоной? – последовал новый вопрос, правда, уже не таким раздражённым голосом.

Всё-таки женская улыбка хорошо действует на хмурых и нервных мужчин любой национальности. Может быть, они не бросаются мгновенно исполнять все ваши прихоти, но в обращении становятся значительно мягче.

- Я не туристка. Я приехала в гости к другу, которого давно не видела. Он владелец этого острова. Мы с ним не общались долгое время, но он часто приглашал меня приехать. И вот, наконец, я выбралась... Вообще-то я в Панаме проездом. У меня через четыре дня обратный билет в Лос-Анджелес… И я решила заскочить сюда ненадолго… Впрочем, вижу, здесь что-то произошло? Пожар? – я изо всех сил разыгрывала из себя наивную дурочку, молясь, чтобы этот тип «купился» на мое представление.

Мужчина, слушая меня и сверля мое лицо проницательным взглядом, медленно раскачивался на носках дорогих импортных ботинок, при этом поглаживал рукой карман пиджака, где лежала рация.

«Упаси меня Боже кинуть на него хоть один из таких изучающих взглядов, какими он одаривает меня. Тогда мне конец!» - подумала я.

- Хм, - наконец, изрек мужчина, и уголки его губ искривила улыбка, которая могла означать лишь одно: с моей подачи он отнес-таки меня к категории безобидных, милых и недалеких блондинок. И теперь мне всеми силами необходимо поддерживать в нем это мнение, иначе мне крышка.
- Меня зовут Алвару Анзотти, - я почти услышала, как в его голове щелкнуло: «Надо показаться гостеприимным и безболезненно выпроводить ее отсюда». – Я управляющий Лас Сиренас. Давайте зайдем в дом. Не беседовать же возле дверей?
- Конечно, мистер Анзотти, приятно познакомиться!
- Мне тоже, - заметил он, пропуская меня вперед, после чего снова впился в меня изучающим взором. – Итак, вы приехали в гости к боссу?
- Да.

Я с интересом огляделась вокруг.

Помещение, в которое мы попали из неширокого коридора, начинавшегося сразу за входной дверью, служило хозяевам столовой и кухней одновременно. Посредине стоял внушительных размеров стол, вокруг него - с десяток стульев. У стены слева были расположены газовая плита, работающая от сменного баллона с газом, раковина с двумя кранами, а далее тянулся ряд кухонных шкафов, напольных и навесных с выдвижными ящиками. За стеклянными дверцами шкафов виднелись сваленные беспорядочной грудой жестяные и пластмассовые банки, кастрюли, тарелки, чашки, бокалы…

Похоже, женская рука не касалась этой посуды ни разу. В доме жили только мужчины, и хотя они старались поддерживать чистоту, все равно такого уюта, какой могла бы создать хорошая хозяйка, не ощущалось.

Войдя в помещение, Анзотти, видимо, по привычке, собрался снять пиджак, вдруг спохватился и снова застегнул его. Задумался на мгновение, потом вымолвил:

- Простите. Я невежлив. Даже не предложил чая или кофе. Чего бы вы хотели выпить?
- Чаю, пожалуйста.

Я старалась оттянуть время, чтобы разобраться в происходящем. Похоже, Анзотти тоже была крайне интересна моя личность, поэтому он собрался угостить меня.

- Может, чего-нибудь покрепче? – он придал голосу оттенок некоторой развязности. – У меня есть отличное местное вино из плодов винной пальмы. Очень вкусное. Или вы предпочитаете коньяк?
- Спасибо. Мне вполне хватит чая, – сдержанно отозвалась я, продолжая украдкой рассматривать комнату.

Деревянный пол вокруг стола был сильно стёрт, но при этом чисто вымыт, отскоблен так, что следов грязи совсем не было видно. На струганных досках виднелись глубокие, продольные царапины. Перетаскивали что-то тяжёлое и не раз.

- Сеньор не предупреждал, что вы приедете. Иначе я бы приготовился встретить вас получше, - заметил Анзотти, чиркая спичкой и разжигая газовую плиту.

Огонь слабо затеплился.

- Черт, - вполголоса выругался управляющий, выбрасывая затушенную спичку в мусорное ведро. – Газ заканчивается. Как всё это некстати! – я готова была поклясться, он был раздражён вовсе не из-за полупустого баллона с газом. Моё присутствие нервировало мужчину гораздо больше, чем он пытался это показать.

Поставив чайник на плиту, управляющий обернулся ко мне. Несколько секунд задумчиво рассматривал меня, потом встряхнулся, неопределённо хмыкнул и сел на своё место.

- Мне действительно неудобно перед вами за такой вот приём, сеньора… Но я никак не могу взять в толк, почему сеньор Карвалио ничего не сказал о вашем приезде?

Я похолодела, когда он произнёс имя хозяина.

- Карвалио? – выдавила я. – Вы сказали – Карвалио?
- Да, разумеется. Сеньор Сиэло Хорхе Карвалио. Что же вы, не знаете имени человека, пригласившего вас?
- Но… почему? – я действительно не понимала, что происходит. – А как же мистер Роберт Барр? Ведь это он на самом деле владелец Лас Сиренас!
- Ясно, - Анзотти рассмеялся, как мне показалось, с облегчением. – Вероятно, вы очень давно не виделись с вашим другом, поэтому ничего не знаете. Действительно, в течение нескольких лет владельцем острова был сеньор Барр. Однако полгода назад перед тем, как уехать за границу, он продал Лас Сиренас.

Его последние слова буквально пригвоздили меня к стулу. Некоторое время я беспомощно смотрела на своего собеседника, не зная, что сказать. Наконец, помимо воли у меня вырвалось отчаянное:

– Продал?! Нет… Не верю…
- Вы расстроены, сеньора? – удивился управляющий.
- Скажите, что это неправда!

- К сожалению, правда. Я был управляющим острова ещё при первом его владельце. Сеньор Барр хотел начать здесь строительство коттеджей и нанял меня. Однако впоследствии его планы изменились, он распорядился прекратить работы, а затем продал остров. Тут осталось много незаконченного, но я привык находиться здесь и попросил оставить меня управляющим при новом владельце. Сеньор Карвалио не возражал, чтобы я продолжил заниматься его делами. Честно говоря, я был крайне рад, что не придётся искать другое место. Я всё-таки не юноша, и мне хотелось какой-то стабильности в жизни. Кроме того, на Сиренас мне нравилось работать… Однако сеньор Карвалио до сих пор не едет сюда и не отдает никаких распоряжений. А потом случился этот жуткий пожар. Вот теперь я и мои помощники торчим здесь, не зная, чем заняться.

Мной овладела тупая безысходность. Глядя в одну точку перед собой, я пыталась сообразить, что теперь делать. Несмотря на слова Анзотти, и, похоже, он не лгал, я не могла поверить в продажу острова. Мне отлично было известно, что для Робби значит это место. Он просто не мог так поступить!

- Выпейте, сеньора, - я очнулась от своих мыслей, когда управляющий поставил передо мной чашку свежезаваренного чая. – А вон там, - он махнул рукой в сторону двери, на которую я обратила внимание почти сразу, как мы вошли в столовую, - вы сможете отдохнуть. Вы, должно быть, устали с дороги. Переночуете здесь, а утром я отвезу вас обратно на материк. Я бы отвёз сейчас, но погода портится. На побережье объявлено штормовое предупреждение. А у нас очень некстати возникли проблемы с вертолётом. Механик должен его срочно осмотреть. Боюсь, пока мы соберемся, как раз поднимется ветер и опустится туман. Лететь в такую погоду опасно.


Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 23:17
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 20:55 | Сообщение # 10
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
- А разве здесь не опасно находиться в шторм? - спросила я, делая глоток из чашки.
У чая был довольно странный запах и лёгкий привкус горечи, характерный для старой заварки, но не для свежезаваренного чая. Впрочем, может, местный сорт такой….

- Совершенно безопасно, - опроверг мои сомнения Анзотти. – Остров окружен коралловыми рифами. Если пойдёт сильная волна, она разобьется о них. В крайнем случае, затопит перешеек и пальмовую рощу на юго-востоке. Остальная часть острова даже в сильные шторма всегда оставалась нетронутой. Тут раньше люди жили, - вдруг осёкся и умолк.

Наступило самое время задать интересовавший меня вопрос. И я спросила:

- А что здесь произошло? Я видела множество обгоревших домов…
- Ах, сеньора! Около четырех месяцев назад случилось ужасное несчастье. Во время грозы молния ударила рядом с одним из домов, где жильцы хранили горючесмазочные материалы. Видимо, получилась искра, и от нее взорвались несколько баков с бензином. Был такой страшный пожар, что почти мгновенно выгорели все дома на острове. Постройки стояли очень близко друг к другу…. Те жители, которые успели спастись, уехали искать новое жильё к родственникам. Все равно оставаться им здесь было негде и незачем.

- Понимаю, - я снова отпила немного чая, но вдруг снова отметила странный запах, примешивающийся к обычному аромату чайных листьев. Я подержала секунду напиток во рту, пытаясь определить, почему этот непривычный запах кажется таким знакомым, и вдруг меня осенило – лоринал.

Сильнодействующее снотворное, которое мне однажды давала Эмма, когда меня несколько ночей кряду мучила бессонница в клинике. Но здесь, в этой кружке с чаем, судя по всему, доза была просто огромной, поэтому даже заварка не отбивала характерный для лоринала привкус горечи и запах металла.

«Так, не паниковать, - приказала я себе. – Сейчас надо проглотить то, что я держу во рту с милой улыбкой, будто ничего не происходит, а дальше… ни-ни. Ни глотка. Иначе я свалюсь. В чае убойная доза снотворного. А этот тип – никакой не управляющий, следовательно, его словам нельзя верить ни на грош!»

- М-м, горячо, - я заставила себя медленно проглотить эту отраву, а затем отставила чашку в сторону. – Я, пожалуй, подожду, пока остынет.
- Конечно! – кивнул Анзотти. - И заодно расскажите, как вы попали на остров. На яхте или вертолёте?

Он уселся напротив меня, налил себе чай из того же чайника и стал пить его маленькими глотками. Из чего я сделала вывод, что в заварку и кипяток ничего не подмешано. Этот тип положил снотворное прямо мне в чашку.

- На лодке, - призналась я, невинно опуская глаза. – Здешнее население ужасно хитрое. Меня ободрали, как липку. Представляете, меньше чем за триста баксов никто из жителей лапкой не шевельнёт! Пусть я не знаю местных расценок, но, кажется, возьми я на побережье яхту напрокат, мне это обошлось бы намного дешевле, - тут я сделала вид, будто пью, а на самом деле лишь смочила губы, судорожно соображая, что делать дальше.

Рано или поздно управляющий заметит мой обман, и тогда мне не отвертеться.

- Три сотни? – щуря глаза, переспросил Анзотти, внимательно выслушав мои притворные жалобы. – Вас действительно надули. Это заоблачная цена. Стоимость проката хорошей яхты составляет не более ста двадцати долларов в час. Кто заломил вам такую запредельную цену?
- Рыбаки, - пожала плечами я. – Какие-то оборванцы. Откуда мне знать? Мне нужно было попасть на остров. Они согласились довезти. Сказали, что обратно я с лёгкостью доберусь, арендовав лодку здесь. Но здесь никого нет! Кто меня теперь обратно на материк доставит?
- Я, - абсолютно серьезно ответил мужчина. – Не волнуйтесь. Вам не нравится мой чай?
- Он чересчур горький.
- А у меня есть сахар, - управляющий поднялся с места, достал из шкафа сахарницу и поставил на стол передо мной.

Я взяла ложку, стараясь, чтобы руки не дрожали слишком заметно, зачерпнула сахар и размешала.

Прекрасно. Любой новый отказ выпить эту гадость будет выглядеть неубедительно. И вообще я до сих пор жива лишь, поскольку этому типу кажется, что я совершенно не понимаю происходящего. Интересно, зачем ему усыплять меня? Уснув после лоринала, я буду полностью в его власти. Возможно, он и его приспешники похищают людей для каких-нибудь противозаконных опытов?

Я изо всех сил старалась призвать на помощь свою способность понимать чувства других, но в данном случае обнаружила лишь пустоту. Этот человек не имел чувств. Либо сознательно не желал их иметь. Однако ко мне он испытывал некое подобие симпатии. Впрочем, моя наигранная наивность, которую он принимал за настоящую, была ему смешна.

Все эти догадки промелькнули внутри меня за пару секунд. Я уже собралась прибегнуть к крайней мере - «случайно» разбить чашку, а потом думать, как вести себя дальше, но в этот момент управляющего вызвали по рации.

- Слушаю! – отрывисто бросил он кому-то.
Затем прибавил холодно:
- Я занят. Разбирайтесь сами.
Потом громче.
- Именно сейчас - не могу!
И наконец, обращаясь ко мне:
- Извините, придётся отлучиться ненадолго.
- Конечно, - прощебетала я, улыбаясь. – Не беспокойтесь, я подожду.

На секунду в глазах управляющего мелькнуло подозрение, но я добавила в улыбку побольше искренности, и Анзотти успокоился, после чего покинул дом.

Воспользовавшись его отсутствием, я метнулась к раковине, вылила туда чай со снотворным, быстро ополоснула чашку из-под крана. Снова налила заварки, добавила кипятка, всыпала сахар … Все эти манипуляции заняли у меня меньше минуты.

Когда управляющий вернулся, я как раз заканчивала пить чай, и я отметила, как блеснули его глаза, когда он увидел, что моя кружка почти опустела.

«Лоринал начинает действовать через двадцать минут, но только в случае, если доза точно рассчитана. Если она превышена, эффект будет подобен медицинскому наркозу. Интересно, Анзотти об этом известно?» - размышляла я, в то время как мужчина напряжённо наблюдал за мной, ожидая, вероятно, появления первых признаков сонливости.

______________________________________________________
7 Пожалуйста, сынок (исп.)


Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 23:19
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 21:02 | Сообщение # 11
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
Глава 6.
Новый фрагмент головоломки.


Мысли разлетались, как стайки пёстрых птиц. Туманное сознание сковывала тяжёлая сонливость. Веки смыкались, и мне трудно было удержать голову прямо. Хотелось уронить ее на стол и спать, спать, спать…

Неужели два глотка чая могли так подействовать на меня?

- Сеньора Кастильо, – донёсся до меня голос управляющего, – давайте я помогу вам добраться до спальни.

Возможно, в чае было что-то ещё, помимо лоринала?

Изображение расплывалось, пол качался под ногами… Если я сейчас упаду…
- Обопритесь о моё плечо. Я вас держу.
- Что со мной? – спрашивала я, пытаясь сфокусировать взгляд.
- Вы устали с дороги, и от горячего чая вас, естественно, сморило, - пояснил Анзотти абсолютно спокойным голосом. - Не волнуйтесь, утром мы вернёмся в Санта-Клару. А сейчас отдыхайте, не думайте ни о чём.
- Я постараюсь…

Управляющий провёл меня по длинному коридору в уютную спальню и указал на широкую кровать, накрытую ярко-желтым покрывалом.
- Ложитесь. Если вам вдруг что-то понадобится, я на кухне.

Тело стало чересчур тяжёлым и неповоротливым. Я рухнула на постель и почувствовала, как падаю, проваливаюсь в темноту. Несмотря на такое странное состояние, я отлично продолжала слышать происходящее вокруг. Несколько секунд Анзотти ещё медлил возле меня, вероятно, ожидая, когда я засну. Наконец, послышались удаляющиеся шаги, хлопнула дверь, и в замке повернулся ключ.

«Он запер меня?» - этой мысли оказалось достаточно, чтобы ненадолго вернуться в бодрствующее состояние.

Впрочем, через несколько минут я всё равно провалилась в сон. Тот самый, преследующий меня. Каждый раз разный, и в то же время - всегда один и тот же.

Беснующиеся волны вокруг... Порывистый ветер срывал одежду с плеч. Я искала Роберта, звала его, но он не откликался. Внезапно я очутилась на очень неудобном, скалистом обрыве. Мне приходилось пробираться по камням, образовывавшим крутой склон, едва не падая, цепляясь за уступы скал. Вдруг я почувствовала, что держу какой-то крошечный предмет в правой руке. Остановившись на секунду и опираясь спиной на уступ, я разжала сведённые судорожным усилием пальцы. В моей ладони блестел золотой медальон с плывущей русалкой…

Я подскочила на кровати и невольно посмотрела на свою правую ладонь. Конечно, там ничего не оказалось, но какое ясное ощущение, что секунду назад медальон был у меня!

За окном царила кромешная тьма, хоть выколи глаз. Слышались только порывы ветра, ломающего ветки деревьев, и неистово барабанящий по стеклам дождь. Ни огонька, ни единого фонаря за окном. Чернильная тьма. Ничего удивительного, ведь на острове никто не живёт.

Стоп.

В доме есть электричество. Когда Анзотти провожал меня в спальню, то включал свет в коридоре. Стало быть, автономная электростанция работает, а это означает, что её обслуживают. Выходит, людей здесь находится намного больше, чем сказал мне управляющий. И они все ждут распоряжений от сеньора Карвалио, который ни разу не приезжал сюда после покупки земли? Нет, Анзотти лжёт.

Мой взгляд невольно упал на наручные часы. Без четверти одиннадцать. Выходит, я проспала более трёх часов. А что бы произошло, если бы я допила чай?! Наркотическое отравление, остановка сердца во сне? Похоже, Анзотти в медицине не разбирается совершенно, поэтому едва не уморил меня лориналом.

В голове постепенно прояснялось, и я уже могла мыслить чётко. Огромное количество разрозненных фактов, больше половины из которых основаны лишь на моих интуитивных предчувствиях. Как можно построить хоть какую-нибудь приемлемую теорию?

«Соберись, Иден! - приказала я себе. – Фактов мало, в догадках впору запутаться, но ты должна это сделать».

Что сейчас можно сказать наверняка об этих людях? Остров явно используется для прикрытия незаконных махинаций. Каких именно – вряд ли можно даже приблизительно предполагать. Новый хозяин либо помогает преступникам, либо вообще не в курсе происходящего. Береговая полиция и туристические фирмы, вероятно, получают процент от проворачивающихся здесь операций, поэтому предпочитают не совать нос в чужие дела. Да ещё помогают отваживать интересующихся.

«Отваживать, - одёрнула я себя. - Слишком мягко сказано. Люди пропадают, поселок сожжён дотла!»

Всё-таки что мне делать? Пытаться уйти отсюда сейчас, ночью и в такую ужасную погоду было бы безумием. Похоже, Анзотти не намерен причинять мне вред. Вероятно, он усыпил меня лишь для того, чтобы я не вздумала осматривать дом.

Он уверен сейчас, что я сплю. Можно попробовать сделать то, чего он не хотел позволить: найти способ открыть дверь и выйти отсюда. Возможно, в других комнатах обнаружатся какие-нибудь бумаги, касающиеся продажи этого острова. Если, конечно, продажа вообще имела место. Роберта могли вынудить подписать бумаги, или - думать не хочется! - с ним могли буквально вчера или сегодня что-то сотворить, чтобы он никогда не рассказал правду о сделке на землю.

Нет, он жив! Если бы с ним что-то случилось, я бы сразу это почувствовала.

Прикрыв плотнее жалюзи, я нащупала на стене у изголовья выключатель и включила светильник над кроватью.
Теперь мне удалось немного лучше рассмотреть комнату, в которой я находилась. Из мебели здесь стояли только кровать, тумбочка возле окна и платяной шкаф.

Для начала я выдвинула один за другим все ящики тумбочки. Пусто. В платяном шкафу обнаружились поношенная одежда и три пары мужских ботинок. Когда я собралась попытаться открыть изнутри замок и выбраться из комнаты, в коридоре послышались крадущиеся шаги.

Некто изо всех сил толкнул дверь спальни. Убедившись, что она заперта, неизвестный достал ключ и стал ковыряться в замке.
Я напряжённо ждала. Человек за дверью тяжело дышал и постоянно приговаривал то "Caramba", то "Mama Mia", то "Dios" (8).

Прошла пара минут. Судя по тому, что неизвестный возился с замком чересчур долго, я пришла к выводу, что ошиблась в своём предположении. Ключа у него не было. Мужчина пытался вскрыть замок отмычкой. Наконец, ему это удалось.

Холодея, я спряталась за дверью, схватив стеклянную вазу с тумбочки и готовясь ударить вошедшего, но тот, видно, боялся не меньше моего. Он медленно приоткрыл дверь, почти не произведя шума, и осторожно ступил в комнату. Взломщик оказался полноватым мужчиной лет шестидесяти с огромной проплешиной на затылке. Очутившись в комнате, он заметил смятую постель, молниеносно обернулся и увидел меня.

Неожиданно его лицо озарилось солнечной улыбкой:
- Mama Mia, señora! - воскликнул незнакомец с невероятным облегчением. - Наконец-то я вас нашёл! Только не бейте меня этой штукой, я вас не обижу, - продолжил он на ломаном английском, подняв руки вверх.
- Кто вы и зачем взломали дверь? – потребовала я ответа, стараясь не выдать дрожи в голосе.

Ответ обрушился на меня, как ледяной ком.
- Я Алвару Анзотти, управляющий этого чертова острова, и я ищу вас по поручению хозяина.
- Как?! – моя рука машинально опустилась вниз. – А кем был тот тип на вертолёте, встретивший меня здесь?
- Высокий, смуглый, черноволосый? Приятной внешности и очень галантный? – уточнил Анзотти.
- Да.
- Его на самом деле зовут Диего Родригес. Он тут всем заправляет. Я бы с ним лучше не связывался. Скользкий тип.
- Но кто он?!
- Нет времени на объяснения, сеньора! Нужно бежать! Иначе они нас прикончат!
- Я никуда не пойду, пока вы не докажете, что не лжёте мне, как и этот Родригес, или кто он там?! Почему я должна вам верить?

Мужчина застыл на месте с открытым ртом, потом вдруг стукнул ладонью себя по лбу, воскликнув:

- Caramba! Pobre tonto! (9) У меня есть кое-что, сеньора. От господина Карвалио. Он просил передать, - мужчина начал рыться в глубинах своего костюма. - Нет, не бойтесь, - воскликнул он, увидев, что я инстинктивно отшатнулась от него, - я не трону вас! Господин Карвалио свернёт мне шею ещё раньше этих бандитов, если с вами что-то случится! Он чуть не умер от ужаса, когда узнал, что вы поплыли сюда. Сразу бросился следом… Caramba! Где же эта штука? А… Наконец! – с сияющим лицом новоявленный Анзотти извлёк из-за пазухи что-то в зажатом кулаке и торжественно протянул мне. – Вот! Сеньор сказал: если она не поверит вашим словам, тогда отдайте ей это.

Я протянула руку, и он вложил мне в ладонь медальон на золотой цепочке.

Лампа, которую я зажгла, светила очень слабо, и мне пришлось поднести медальон к самым глазам, чтобы разглядеть получше. На нём была изображена одинокая русалка, плывущая в волнах океана.

«La Reina de Las Sirenas», - прочитала я надпись на обратной стороне медальона.
Королева Русалок. Женщина из моего сна, тоже искавшая Роберта…
Я держала в руке ещё один фрагмент головоломки.
________________________________________________________
8 «Черт побери!», «Мама дорогая», «Господи!» (исп.)
9 «Дурак несчастный!» (исп.)

Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 23:20
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 21:05 | Сообщение # 12
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
Глава 7.
Хозяин Лас Сиренас.


- Теперь вы верите мне, сеньора? – с надеждой в голосе спрашивал Анзотти.
- Верю, - пробормотала я, продолжая сжимать в руке медальон.

Любовь и ненависть, исходящие от этой вещи, вот что я ощущала. Владелица медальона страстно любила мужчину и ненавидела женщину.

Осознать этот факт мне не составило особого труда. Хозяйка «золотой русалки» пыталась защитить своего любимого. И в то же время между ней и этим мужчиной существовала некая связь, гораздо крепче, нежели обычное знакомство или физическая близость.

Кровные узы?

Видение исчезло. Я очнулась и заметила, что Анзотти по-прежнему внимательно наблюдает за мной.

- Сеньора, что с вами? Вы вдруг побледнели!
- Со мной всё в порядке, - я поспешно спрятала медальон в карман.
- Тогда идёмте, - Анзотти кивнул на дверь. – И поскорее.
- Вот так просто? В доме наверняка кто-то есть, нас заметят.
- Вряд ли. Родригес сейчас занимается срочной…

Договорить Анзотти не удалось. За окном раздался гулкий взрыв, и огненная вспышка осветила пространство между пальмами. Следом за взрывом послышались выстрелы и истошные крики, которые не мог заглушить даже шум ветра.

Реакция управляющего была мгновенной. Я не ожидала от столь вялого и нерасторопного на первый взгляд человека такой ошеломляющей скорости действий. Он молнией метнулся к выключателю, и свет в комнате погас.
- Молчите! – шепнул он мне. – Ради Бога, ни звука с этой секунды.

Он ориентировался в доме с ловкостью, поразившей меня еще больше, нежели его первая реакция на выстрелы. Пока я бежала за ним по коридору босиком – Анзотти разулся сам и велел мне снять обувь – я успела сообразить, что человек этот, якобы пришедший спасти меня, вполне может быть заодно с преступниками.

Однако у него явно существовала какая-то собственная цель, и он по некой ведомой лишь ему причине не собирался допустить, чтобы меня убили. Для начала этого было вполне достаточно, чтобы пойти за ним, не задавая вопросов. По крайней мере, если он приведет меня к сеньору Карвалио, я смогу узнать что-то о Роберте. Или хотя бы, выбравшись отсюда, разыщу владелицу медальона.

Чужое украшение мне, конечно, передали по ошибке, вероятно, спутав с той женщиной. Разумеется, Карвалио послал Анзотти спасать вовсе не меня. Откуда он мог обо мне знать? Когда я появлюсь перед ним вместо той, другой, которую он ожидает, вряд ли его обрадует моё спасение.
Все эти мысли мгновенно промелькнули в голове, пока Анзотти искал нужную комнату. Наконец, он осторожно толкнул одну из дверей и, убедившись, что внутри никого нет, вошел сам и дал мне знак следовать за ним.

Комната оказалась спальней, в несколько раз просторнее той, в которой Родригес оставил меня. За окном по-прежнему слышались крики, то заглушаемые ветром, то прорывающиеся сквозь шум дождя. И вдруг неожиданно где-то внутри дома раздался оглушительный хлопок, а одновременно с ним нарастающий гудящий звук, перекрывший все другие звуки. Жалобно зазвенело разбитое стекло, сильно потянуло горелым.

- Caramba! – отчаянно выругался Анзотти, дрожащими руками ощупывая доски на полу возле одной из кроватей.
- Что происходит?! – не выдержала я. – Вы можете объяснить?!
– Не сейчас! – резко прервал он меня, сдвигая кровать с места.

Под ней обнаружился люк, ведущий в одну из комнат на первом этаже. Стоило Анзотти потянуть на себя крышку, и столб едкого дыма с нижнего этажа ворвался наверх. Мы оба зашлись приступом кашля.

- Я первый, - прохрипел управляющий.

Он повис на руках, уцепившись за край отверстия в полу, и спрыгнул вниз. Через пару секунд я услышала:

- Спускайтесь, здесь безопасно.

Я послушно прыгнула следом. Он смягчил мое падение, поймав на руки, но тут же скомандовал, не дав опомниться:
- Простукивайте правую стену, - не успела я приняться за дело, как он, ударив кулаком по одной из деревянных панелей, воскликнул, захлебываясь кашлем. – Dios! Нам везёт, - после чего повернул панель и указал мне на отверстие в пространстве между двух стен. – Быстро! Пока этот дом не рухнул нам на голову!

Почти ничего не видя из-за дыма, сгущавшегося с каждой секундой, я нырнула в открывшийся вход.
- Осторожнее, ступеньки, - предупредил Анзотти, следовавший за мной.

Он вернул панель в исходное положение, хотя, наверное, в этом уже не было необходимости. Нас никто не преследовал.
Короткая лестница вела в подвал.

Внизу оказалось еще темнее, чем в доме, но управляющий и тут проявил чудеса сноровки. На ощупь нашел дверь в полу, повозился с ней какое-то время и изо всех сил дёрнул ручку на себя. Привычно ругнулся. Замок не открывался. Задумавшись на секунду, мужчина решительно указал пальцем налево.

- Там, в ящике.

Удивительно, но я сразу поняла, что от меня требуется. В стоявшем на полу деревянном ящике, о котором он говорил, среди кучи тряпок я нащупала электрический фонарь.

- Спасибо, - Анзотти щелкнул кнопкой, и желтый пятачок света заплясал по полу и стенам подвала.

«Определенно, когда-то он был заодно с преступниками. В доме всё знает, как свои пять пальцев. К тому же, профессиональный взломщик», - поняла я, наблюдая за тем, как Анзотти достал из внутреннего кармана пиджака набор отмычек и стал вскрывать замок.

В подвале висел запах сырости, но дышать здесь было намного легче, чем в комнатах наверху. Однако в случае промедления мы рисковали оказаться погребенными под обломками дома. Анзотти спешил, как умел. Наконец, его старания увенчались успехом. Замок щёлкнул, и тяжелая дверь поддалась нашим усилиям.

- Последнее препятствие может быть самым неприятным, - пробормотал мой спутник, освещая фонарем стены прорытого под землей туннеля. - Жаль, что мы совсем безоружны. Ладно, впервые делаю благое дело для другого, Бог поможет, - и полез вниз.

Когда Анзотти подал мне знак, что в туннеле безопасно, я осторожно спустилась следом.
Управляющий махнул рукой вперёд в непроглядную темноту и проговорил сумрачно:
- Теперь, сеньора, молитесь, чтобы мы никого не встретили с той стороны.
- Разве нас там ждёт не сеньор Карвалио? – немного наивности не повредит.
- Нас там ждёт смерть, если Господь отвернётся от нас, - ещё мрачнее отозвался Анзотти, отирая рукавом пот с запыленного лица.

Я подозревала, что выгляжу ничуть не лучше. Одежда запачкалась, в волосах запутались клочки паутины, и, наверное, лицо тоже было пепельно-серым от пыли, как у Анзотти. Одновременно нелепой казалась мысль о собственной внешности сейчас, когда нам грозила гибель от руки бандитов.
Анзотти двинулся вперёд, освещая путь фонарем.

- Кто эти люди? – не выдержала я снова. – Вы можете сказать?
- Отступники, - коротко обронил управляющий. – Я всегда знал, что однажды кара небесная обрушится на них.

«Набожный взломщик? Нечто новенькое», - невольно подумала я и тут же отметила появление новых черт характера во мне самой: волевой решимости, невероятной сопротивляемости стрессам и еще - колючего сарказма. Последнее – точно заслуга Лизы.

- Вам известно, что произошло? – продолжала я вести расспросы.
- Ох, сеньора, неудачное время вы выбрали для посещения Острова Русалок, - вместо ответа произнес управляющий. - Если бы не вы…

В его голосе на секунду мелькнуло раздражение. Анзотти тут же спохватился и умолк.
- Меня привела сюда необходимость, а не праздное любопытство, - спокойно отозвалась я.
- Знаю, - управляющий безнадежно махнул рукой. – Вы собирались помочь и так далее… Но очень неосмотрительно соваться туда, куда все советуют не соваться! Это просто глупо. А сейчас - довольно. Я все расскажу, когда мы выберемся на поверхность. Надеюсь, этих псов перестреляли люди Пабло, при этом сам Пабло убрался с острова к чертям собачьим! При любом другом раскладе нам с вами конец.

Мы вышли из туннеля спустя час под проливной дождь и пронизывающий ветер, срывавший одежду с плеч. Над Лас Сиренас бушевал шторм. Мы мгновенно промокли до костей, но мы пока еще были живы. Бог нас уберег хотя бы на время.

Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 23:23
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 21:07 | Сообщение # 13
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
Глава 8.
Небо.


Из расселины, где я укрылась, виднелся кусочек звёздного неба. Несколько ярких мерцающих точек на бархатно-черном фоне и больше ничего.
Пальцы рук и левое колено саднило. Я содрала их, когда пробиралась по камням. Меня дважды чуть не стянуло под воду, накрыв пенистой волной. Удержалась я чудом, прижавшись всем телом к валуну и уцепившись за него обеими руками.

Все ощущения, которые я испытала в видениях днем раньше, воплотились наяву. И медальон с русалкой был у меня.

«Давайте, сеньора, я помогу вам надеть его, а то потеряете! Жаль будет. Вещь красивая», - вспомнила я слова Анзотти.

Невольно прижала медальон к груди под намокшей блузкой. Босые ноги затекли и замерзли, и я стала интенсивно растирать их. Бесполезно. Пальцы рук с обломанными ногтями были такими же ледяными и почти ничего не чувствовали. Пенясь и шипя, морская вода заливала расселину, где я провела уже несколько часов.

Имела ли я право рисковать собой? Я мать двоих детей. Никто не сможет заменить им меня, но я не с ними, а здесь. Ужасная, безвыходная ситуация, разрывающая сердце. С кем бы я ни была, кому бы ни пыталась помочь, все равно я причиняю боль дорогим мне людям.

Плакать не осталось сил. Плакала я два часа назад, когда тело человека, спасшего меня, выбросила на берег волна. Пусть Алвару Анзотти не был мне близок, но у него осталась дома семья: жена и три дочери. У старшей уже родился первенец. Анзотти пытался защитить их всех, когда под давлением людей Диего Родригеса согласился на сделку: бандиты не трогают его дочерей и внука, а он взамен слагает с себя полномочия управляющего. Неофициально, конечно. И молчит о том, что творится на острове.

«Люди Пабло Альвареса нелегально переправляют через Панаму оружие из Штатов. Какие страны являются их конечными заказчиками, я не знаю. Я слышал лишь краем уха, что все перевалочные базы находятся в Карибском море. Однако Родригес решил поживиться за счет босса и устроил одну собственную базу здесь», - начал рассказывать Анзотти, когда мы добрались до расселины в скале.

Здесь можно было на время укрыться от дождя и одновременно наблюдать за той частью берега, откуда должен был, по словам Анзотти, утром появиться сеньор Карвалио. Пробираясь к расселине, я уронила в воду свои туфли, и их тут же унесла волна. Но я наделась вскоре оказаться на борту яхты, поэтому особенно не переживала из-за отсутствия обуви.

«Местная полиция боится людей Альвареса, - продолжал Анзотти, - поэтому никто пикнуть не смел, когда сюда стали перевозить оружие на вертолетах. Родригесу потребовался дом с системой подземных туннелей, через которые он мог бы незамеченным перемещаться по острову и скрывать настоящее количество отгружаемого за рубеж оружия. Потом я понял, что он скрывается не от полиции, а от собственного босса. Пабло Альварес, скорее всего, знал о базе на Лас Сиренас, но не подозревал о количестве вывозимого отсюда товара. Прикрывшись именем Карвалио и представляясь всем управляющим Лас Сиренас, Родригес запретил туристическим фирмам допускать приезжающих в прибрежную зону архипелага. Жителей Санта-Клары хорошенько припугнули, и они стали бояться заглядывать сюда. Я присутствовал при строительстве дома и системы туннелей, но однажды, незадолго до пожара, мне весьма грубо дали понять, что больше здесь не стоит появляться… Я послушался. А что было делать? Сеньора Карвалио я никогда не видел, равно как и своего предыдущего босса, сеньора Барра, а Диего Родригес являлся для меня вполне реальной угрозой, сущим дьяволом во плоти. Я боялся его. И я решил, что если господин Карвалио, возможно, никогда не приедет и не спросит, почему я допустил, чтобы на его острове хозяйничали преступники, то Родригес, если я его ослушаюсь, завтра же ночью вырежет всю мою семью».

«Так вы никогда не видели ни сеньора Барра, ни сеньора Карвалио? Как же они наняли вас на работу?» - поинтересовалась я.

«Сеньорита Рэнфилд пару лет назад заключила со мной договор, согласно которому я должен был взять на себя управление делами до того момента, пока сеньор Барр не распорядится иначе, - объяснил Анзотти. - Я регулярно отправлял отчеты о своей деятельности в Соединенные Штаты. Спустя год сеньор Барр выделил деньги для начала строительства новых домов здесь на острове и прислал сообщение, что в ближайшие полгода приедет сюда и возможно останется здесь жить. Однако через оговоренный срок меня уведомили о том, что Лас Сиренас продан сеньору Карвалио, и новый хозяин не возражает против того, чтобы я остался управляющим на тех условиях, что и раньше. В то время Родригес уже пытался шантажировать меня моим прошлым. Хотя он блефовал. У него не было прямых доказательств, и я не поддавался до тех пор, пока речь не зашла о моей семье. Caramba! Тогда я и дал слово помогать этому мерзавцу! В случае приезда в Панаму сеньора Карвалио я должен был играть роль помощника управляющего, отвлекая внимание нового хозяина, и одновременно предупредить Родригеса, чтобы он успел подготовиться к «встрече». Кажется, Родригес собирался сначала предложить сеньору Карвалио продать остров за бесценок, а в случае отказа подстроить ему несчастный случай».

«Выходит, они убивали всех, кто даже случайно оказывался здесь?»
«Да».
«Почему не убили меня?»
«Вероятно, насчет вас у них были другие планы».
«Когда я появилась на острове, Родригес пригласил меня в дом и угостил чаем, после которого я «отключилась» на несколько часов. Он собирался меня отравить?»

Анзотти пару секунд помолчал, затем сказал:
«Не могу ручаться за точность информации, но вроде бы люди Альвареса помимо торговли оружием занимаются выращиванием на островах растений, из семян которых изготавливают психотропные вещества, смешивают их с уже известными науке лекарствами и потом изучают их влияние на организм человека. Возможно, одно из таких веществ решили испытать на вас. Но более вероятно то, что вас собирались просто усыпить до утра, а потом вас бы выбросили где-нибудь в окрестностях Санта-Клары. И вряд ли после их «чая» вы бы сумели вспомнить, что с вами случилось вчера».

«Вам известно, почему случился пожар?»

Алвару тяжело вздохнул.

«Поселок сгорел не случайно. Родригес предложил жителям Лас Сиренас покинуть остров добровольно, но все, разумеется, отказались. Тогда однажды ночью его люди забросали все дома в поселке с воздуха емкостями с зажигательной смесью. А дальше… Сами понимаете».

«О Господи! Представляю, что это было!»

«Нет, не представляете... Когда люди начали выбегать из домов, подручные Родригеса стали изображать из себя спасательную команду. Они действительно спасли часть жителей, но многие все равно погибли от ожогов. Выжившим было популярно объяснено, что им лучше покинуть Лас Сиренас. Если кто-то ослушается, последствия будут непредсказуемыми. Никакие разговоры, сплетни о случившемся, кроме официальной версии пожара из-за молнии, попавшей в баки с горючим, никакие обращения в правоохранительные органы недопустимы, иначе смерти среди жителей острова продолжатся. Никто не рискнул проверить, блеф это или нет… Все в трехдневный срок покинули Лас Сиренас…»

«Но что случилось сегодня?» - я твердо намеревалась выяснить все до конца.

«Вряд ли это был Интерпол. Думаю, люди Альвареса решили покончить с предателями. Хотя не буду утверждать то, чего точно не знаю».
Мне безумно хотелось расспросить его о Карвалио, но я сдержалась. Спросить - значило признаться, что мы с ним незнакомы. Поэтому я ограничилась лишь одним вопросом: «Каким образом Сиэло собирается вытащить нас отсюда?»

«Надо называть его по имени, будто мы - близкие друзья, а то Анзотти догадается, что спас не ту, кого надо, и, чего доброго, сам утопит меня в океане».

«Когда утихнут волны, сеньор причалит, - ответил Анзотти. - Сейчас он отвел «Эсперо» подальше, чтобы ее не разбило о берег, и отпустил в дрейф. Так яхта сможет продержаться на волнах довольно долго. Да, шторм оказался сильнее, чем передавали в новостях, но вы не волнуйтесь. Сеньор водит яхту гораздо лучше, чем я вскрываю замки. Когда мы нанимали судно, нам собирались отказать, потому что по радио объявили штормовое предупреждение. Тогда сеньор Карвалио показал владельцу причала удостоверение мастера спорта. Он поклялся, что способен провести яхту невредимой даже через одиннадцатибалльный шторм, не то что при волнении океана в восемь баллов. Хозяин причала задумался, а потом потребовал с нас огромный залог. Сеньор Карвалио, не колеблясь, выписал чек. Владелец причала позвонил в банк, убедился, что по такому чеку ему без проблем выдадут наличные… Еще сеньор Карвалио сказал ему что-то на ухо, и тот сразу начал суетиться. Яхту подготовили за считанные минуты, - Анзотти наклонился ближе ко мне и прошептал. - Сдается, сеньор Карвалио когда-то был связан с мафией, либо связан с ней и сейчас».

«С чего вы взяли?» – удивилась я.

«Только люди из мафии умеют так запугивать».

«Сиэло запугивал вас?»

«Сразу, как появился на пороге моего дома,– кивнул Анзотти. - Стоило мне попытаться отвертеться историями о том, что на острове будто бы идет восстановительное строительство, и туда пока лучше не ехать, ведь еще не подведены новые коммуникации, он вдруг спокойно так заявил: «Я слышал о банде Альвареса, поэтому довольно. Если вы с ними заодно, то у вас будут большие проблемы. Вы не знаете мои связи. Еще пожалеете, что шестерки Пабло вас не прикончили!» Тогда я понял: мне конец. Новый хозяин оказался хуже Родригеса, если так разговаривает и столько знает о происходящем. Меня жуткий страх обуял за моих дочек, и я сразу во всем признался. Каюсь, больше всего боюсь близких людей потерять. Готов сам умереть, лишь бы мою семью в покое оставили. Я решил, что и этот тип сейчас скажет: «Я ваших детей застрелю или прирежу». Mama mia! Я досыта наслушался угроз от Родригеса! Сеньор Карвалио ничего подобного говорить не стал, пообещал только: «Будешь помогать, не трону». Тогда я рассказал ему все. И согласился выполнять любые его требования. Вчера сеньор Карвалио позвонил мне. Он спросил, не потерял ли я отмычки от дверей в том самом доме. Я ответил, что нет. Тогда он потребовал взять их и приехать на причал. Оттуда мы отправились на Лас Сиренас. По дороге сеньор объяснил, что нужно будет проникнуть на остров и выручить одну женщину, иностранку, которая сунулась в самое пекло ради него, не понимая, куда едет... Я-то с ним был полностью согласен насчет пекла, ибо Родригес и его подручные – точно сборище дьяволов! Сеньор ничего мне не рассказал о вас.

Я только слышал, как он повторял про себя: «Зачем она поехала одна? Ведь знала, что там опасно. Это из-за меня, это я во всем виноват!» Он собирался отправляться за вами, но я убедил его, что лучше ориентируюсь на острове и быстрее найду вас. Кроме того, мое присутствие, даже если меня обнаружат, вызовет меньше подозрений. Я могу и выкрутиться, а вот ему это вряд ли удастся. И потом я же не сумею управлять судном, тем более, если в океане шторм. Близко от берега яхта находиться не сможет. Здесь безопасный причал есть только с той стороны, где орудуют бандиты, а вблизи от скал судно моментально разобьет о камни. Кроме того, если яхта будет долго стоять на месте, ее засекут с вертолета. Когда мы с сеньором Карвалио добрались сюда, шторм еще только начинался. Мне не составило труда взять моторную лодку и с ее помощью высадиться на берег со стороны скал. Затем я спрятал лодку за деревьями. Мы договорились с сеньором, что, как только он сможет, сразу вернется и заберет нас…

Сеньор отдал мне ваш медальон, который хранил у себя вот здесь, - Алвару горячим жестом похлопал себя по левой стороне груди. – Он сказал, что если вы не поверите моим словам и не пойдете со мной, приняв за одного из пособников Родригеса, тогда я должен отдать вам его. Пока я шел к дому, то очень боялся напороться на Родригеса или кого-то из их шайки. Через туннель идти было нельзя: крышка люка в подвале открывается только изнутри дома. Впрочем, мне повезло. Я пробрался к вам незамеченным. Правда, перед этим пришлось обшарить почти весь первый и второй этажи здания. Ох, и страху я натерпелся, сеньора! Остальное вы знаете… Идемте! Неподалеку есть расселина. Мы спрячемся там до утра. Думаю, до рассвета шторм не стихнет».

Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 23:26
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 21:08 | Сообщение # 14
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
Я подобрала под себя ступни и попыталась согреть их. Если бы здесь только было сухо… Недостижимая мечта!

Я попыталась закрыть глаза, чтобы ощутить связь с детьми и Крузом, почувствовать, всё ли у них в порядке. Раньше я могла делать это на любом расстоянии. Теперь - ничего не вышло. Тот же результат последовал при попытке увидеть, что сейчас происходит с Робертом или через медальон снова проникнуть в чувства той женщины. Пусть даже это будет ее ненависть.

Дар ясновидения у меня многократно усилился, но контролировать его я все еще не способна. Видения приходят и уходят спонтанно. Чужие эмоции ясны и отчётливы, а вот мои собственные исчезли, растаяли, как дым…

Холод постепенно подбирался к телу. Из-за шторма вода остыла, наверное, градусов до восемнадцати... Чтобы отвлечься, я еще раз открыла медальон. Внутри лежала крупная розовая жемчужина. Вот совпадение, Робби когда-то дарил мне такие же…

Воспоминания продолжали тесниться в голове.

***


«До тех пор, пока сеньор не найдет способ снова подойти к берегу, нам придется скрываться здесь и молиться за него. Возможно, ему приходится сейчас тоже прятаться, - продолжал Анзотти. - Надеюсь, с ним не произошло ничего страшного. Пока я шел через поселок, надо мной постоянно пролетали вертолеты, освещавшие прожекторами берег. Caramba! На этом острове все сильнее пахнет жареным. Только бы нас не обнаружили ищейки Альвареса!»

Прошло несколько часов. Или целая вечность, если судить по тому, как мы оба себя чувствовали. Горизонт снаружи посветлел. Волны немного улеглись, а ветер стих. Внезапно Анзотти издал радостный вскрик, встряхнул меня за плечи и указал рукой в просвет между камнями:
«Сеньора, я вижу бортовые огни яхты! Вон они, видите?!»
«Да, да!» - обрадовалась и я.

В полумраке рождающегося утра мигнули, исчезли и снова появились желтые отблески на воде. Они приближались к нам.
«Dios! – возбужденно воскликнул Анзотти. – Ветер утих, туман рассеивается! Есть хорошие шансы, что яхта причалит. Подождите, я сейчас выйду из укрытия и подам сеньору знак, что мы здесь. А потом, если это действительно он, вернусь за вами. Хорошо?»

Это были последние слова Алвару. Да и наверное вообще последние в его жизни.

Прошло достаточно времени даже с учетом того, что он был вынужден спускаться вниз по камням. Я ждала, но он все не возвращался. А потом…
Последовало страшное ощущение, будто стреляли в меня, хотя я не слышала никакого звука. Наверное, на несколько минут я потеряла сознание. Потом, очнувшись, встала. Шатаясь, приблизилась к краю расселины и выглянула наружу.

Анзотти лежал на камнях лицом вниз в тридцати ярдах от меня. В темноте я не могла видеть следов крови на его вымокшей одежде, но этого и не требовалось. Я сразу поняла, что управляющий Лас Сиренас мёртв.

Я вернулась в пещеру и уселась на мокрые камни, залитые водой. Наручные часы давно остановились, поэтому я не могла определить, сколько прошло времени.

Никаких мыслей в голосе, никаких эмоций. Я наблюдала со стороны за тем, как мое съежившееся от холода тело дрожит, вжавшись лицом в колени… Мимолетная связь с душой совершенно чужого человека на секунду оказалась такой невероятно сильной!

Мало кому из людей, я предполагаю, приходилось испытать то, что испытала я за эти дни. Если и прежде жизнь не давала мне уснуть надолго и грезить приятными мечтами, то в последние недели происходило нечто из ряда вон выходящее. Судьба испытывала меня на прочность всеми возможными способами. Мой внутренний мир был так хрупок после болезни, я сама к себе никак не могла привыкнуть, осознать многие свои мысли, чувства, но теперь еще и каждый шаг во внешнем мире превратился в нешуточную борьбу за выживание. Каждый час, каждую минуту в течение последних двух дней я доказывала себе, что мою сущность действительно выплавили из стали и закалили в огне. И не прежняя я, раздробленная на субличности, а целостная и полностью сознающая всё, готова переносить бури и штормы, при этом стоя с высоко поднятой головой среди безумствующих волн.

Это невероятное, ни с чем не сравнимое напряжение сил поначалу заставляло испытывать страх, но потом я вдруг начала складывать другие кусочки головоломки. Я вдруг чётко поняла, где таилось моё безумие. Я поняла: повторения не будет.

Эмма не лгала, когда сказала, что у ее пациентов рецидивов быть не может по определению. Действительно, все психологические болезни приходят из подсознания. Мне вдруг стало предельно ясно, что столь радикальные изменения в моей личности произошли по той причине, что подсознания у меня больше нет. Вернее, оно каким-то невероятным образом сплавилось с сознанием и стало полностью подконтрольно мне.
Новое состояние было необычным, и требовалось время, чтобы научиться жить в нем.

Ничего, в любом случае я стала сильнее. Днем я выберусь отсюда. Найду ту часть острова, где меня вчера оставили ребята. Надеюсь, они не забыли обо мне?

Навстречу любой яхте, даже если она появится, выходить опасно, судя по тому, что произошло с Анзотти. Неизвестно, кто там – друг или враг. Сеньора Карвалио я не знаю, а он не знает меня. Вернусь на материк, попробую искать его в Санта-Кларе под предлогом возвращения медальона. Если он, конечно, жив…

***


Прошло около часа, и стало совсем светло. Пора было выбираться наружу, но я вдруг с удивлением поняла, что не могу подняться. Веки сами собой закрывались, тело отяжелело и не слушалось: совсем, как прошлым вечером. Неужели снотворное все еще действует? Безуспешно стараясь встать на ноги, я продолжала смотреть сквозь трещину в скале на ярко-голубое пятнышко света, и почему-то мне некстати вспомнилось, что «Сиэло» по-испански означает «Небо».

Это была моя последняя ясная мысль. Потом я погрузилась в странный сон, мягкий и тягучий, совсем не пугавший меня. Мне казалось, что это не сон вовсе, а какая-то фантастическая разновидность яви. Тело медленно погружалось в водоворот, который постепенно становился все горячее и жарче. Обжигающая вода утягивала за собой, мне хотелось избавиться от нее, но движения были вялыми, и выплыть не получалось.

Голос Роберта, раздавшийся сверху, успокоил меня:

- Держись, мы обязательно выберемся!
- Да, Робби, - с улыбкой ответила я, не имея сил раскрыть веки.

Я ощутила, как его руки приподняли меня и понесли сквозь воду, которая больше не казалась горячей. Откуда-то издалека доносился запах свежей листвы, а он нес меня через подводный лес, медленно и осторожно.

- Робби, это ты? – спросила я тихо, не раскрывая отяжелевших век.

Впрочем, я знала, что это он, потому что мне не нужно было смотреть на него, чтобы ощутить тепло его сердца. Роберт почему-то промолчал, но я не обиделась. Его рука погладила мои волосы, и я услышала, как он пробормотал на испанском:

- Плохо дело…

«Почему плохо? Мне хорошо», - пыталась сказать я, теснее прижимаясь к его груди, но непослушные губы не повиновались.
Наконец, водоворот закончился, и мы выбрались на сушу.

Роберт приложил к моим губам чашку с чаем, от которого пахло лимоном и еще чем-то, но второй запах был куда менее приятным. Зачем он дает мне пить это?

Мне не хотелось больше горячей воды, и я пыталась отвернуться от краев чашки, а Роберт упорно продолжал прикладывать ее к моему рту, приговаривая:

- Давай, пей, ничего другого у нас все равно нет.

Мне не хотелось огорчать его, и я сделала пару глотков.

- Нет, до дна, до дна, - повторял он мне, словно упрямому ребёнку, - иначе ты не поправишься.

Я допила этот странный чай, и он сел рядом и стал гладить мой лоб и волосы, шепча:
- Господи … Надеюсь, мы здесь не умрем!

Если бы у меня были силы, я бы крикнула ему, что, конечно, не умрем, потому что такого просто не может быть! Ведь мы оба прошли семьсот кругов ада, чтобы снова встретиться. И Бог не способен совершить такую жестокость – разлучить нас, когда мы опять вместе.

- Спи, - услышала я его голос, - жар спадает. Скоро тебе станет легче.

Сознание провалилось в прохладную, целительную темноту.

***


Когда я снова вернулась в обычное состояние сознания, не отягощенное жаром и странными видениями, физической слабости уже не было. Я смогла пошевелиться и открыть глаза. Выходит, ничего мне не приснилось? Я лежала на постели в доме, который когда-то принадлежал мне и Роберту, завернутая в старое одеяло. Кровать кто-то подвинул совсем близко к камину, где угли еще тлели.

Я откинула край одеяла и попыталась встать. Тут же поняла, что на мне нет никакой одежды, кроме нижнего белья, и завернулась в одеяло снова. Рядом на стуле, аккуратно сложенные, лежали моя блузка, пиджак и брюки. Я потянулась к ним, чтобы одеться, но тут мужчина, спавший в кресле спиной ко мне, глубоко вздохнул, потянулся всем телом, разминая затекшие за ночь плечи, и поднялся на ноги.

Это был он! Мой оживший сон, долгожданная реальность... Застыв от неожиданности, широко распахнутыми глазами я наблюдала за ним.
Роберт медленно повернулся в мою сторону, и, наконец, увидел, что я не сплю. Однако стоило его взгляду остановиться на моем лице, и страх снова ошпарил меня кипятком. Он не узнавал меня. Он смотрел на меня чужими глазами.

- Робби, - растерянно прошептала я. – Как я рада, что с тобой всё в порядке.

Чужой мужчина с лицом и голосом Роберта грустно покачал головой, присев на корточки возле меня, осторожно взял моё запястье и пощупал пульс. Потом осторожно коснулся лба.

- Странно, жара нет, но бред продолжается, - пробормотал он на испанском.

Затем добавил по-английски с сильным акцентом:

- Ложитесь, сеньора, вам необходим отдых. У вас была сильная простуда, и вы еще не вполне здоровы.
- Я здорова! – сердце билось в груди, как птица в клетке. Ужас накрывал меня с головой. – Робби, ты … разве не помнишь меня?
- Сожалею, сеньора, - вздохнул Роберт, - вы должно быть меня с кем-то путаете. Моё имя Сиэло Хорхе Карвалио.
- Робби, о чем ты? Мы виделись неделю назад! Это же я, Иден! – он даже не представлял, что его слова выворачивают наизнанку мой разум и душу.

- Я повторяю, - Роберт еще мягче стал обращаться со мной, словно опасался за целость моего рассудка, - мое имя Сиэло Хорхе Карвалио. Я не имел чести быть знакомым ни с вами, ни с вашим другом Робертом. Впервые я вас увидел вчера, когда обнаружил лежащей без сознания в расселине скал неподалеку от того места, где условился встретиться совсем с другим человеком. Вы метались в бреду и пытались куда-то идти, все время повторяли имя «Робби», принимая меня за этого человека. Увы, я не знаю, кто он, и ничем не могу вам помочь. Я принес вас сюда, потому что это единственный уцелевший дом на этом острове, и здесь можно до поры до времени укрыться. Сеньора, мне жаль, не знаю, понимаете вы меня или нет, но мы оба в очень незавидном положении. Мы с вами почти двое суток находимся на острове, где все постройки и коммуникации уничтожены панамо-мексиканской мафией. У нас нет ни лодки, ни вертолета, чтобы выбраться отсюда. Конечно, это не облегчит нашего с вами положения, но я бы хотел узнать кое-что… Только, умоляю, не волнуйтесь! Попытайтесь вспомнить, пожалуйста, как вы попали на Лас Сиренас, и где взяли вот эту вещь, - мужчина вынул из нагрудного кармана своего пиджака медальон с плывущей русалкой.

Не имея сил вымолвить ни слова, я перевела взгляд с его лица на руку, в которой он держал цепочку.

– Я позволил себе снять с вас медальон, - продолжал Карвалио, - потому что мне точно известно, что он на самом деле не ваш. Он принадлежит женщине по имени Фернанда Виэнто, и это ее я искал на том месте, где обнаружил вчера вас.

Отвечать ему в тот момент было выше моих сил.

Кошмар продолжался. Передо мной сидел Роберт, который изо всех сил пытался убедить меня, что он – другой человек. И самое ужасное, похоже, сам в это верил. Более того, у него были какие-то очень глубокие причины верить в то, что он – Карвалио.

Это не могло быть помутнением рассудка или раздвоением личности. Я даже приблизительно не могла предположить, что с Робертом случилось за те шесть дней, в течение которых мы не виделись.

И так некстати опять мелькнула навязчивая мысль, посетившая меня, когда я смотрела из расселины на звезды штормовой ночью: «Сиэло – значит Небо».


Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 23:30
 
AnattaДата: Суббота, 25.02.2012, 21:12 | Сообщение # 15
Морской гребешок
Группа: Друзья
Сообщений: 88
Награды: 16
Репутация: 1
Статус: Offline
Глава 9.
Карвалио рассказывает о себе.


Заметив мою растерянность, Сиэло Карвалио убрал медальон и, смущенно кашлянув, пробормотал:

- Простите. Я вел себя крайне нетактично. Вы только что пошли на поправку, а я задаю кучу вопросов. Даже не дал вам возможности переодеться. Я выйду, - с этими словами он встал и быстро покинул комнату, прикрыв за собой дверь.

Он говорил на английском намного хуже, чем раньше, когда еще помнил, что он Роберт, и не называл себя этим ужасным именем … Господи, а вдруг это со мной что-то произошло, и передо мной в самом деле другой человек, а мне лишь кажется, что он похож на Робби?

Нет, исключено! Я же чувствую, что это Роберт. Это его руки, глаза, волосы! Я не могу ошибаться!

Поспешно одеваясь, я отметила про себя, что одежда моя тщательно высушена и аккуратно развешена на стуле. Документы и обратный билет до Лос-Анджелеса, как ни странно, уцелели и по-прежнему лежали во внутреннем кармане пиджака, хотя вид этих спасенных из воды документов был довольно жалким.

Только вот пригодится ли мне теперь всё это, учитывая слова Роберта о том, что мы на этом острове уже двое суток, и неизвестно когда удастся вернуться на материк? Наверное, ребята приплывали за мной вчера, но, скорее всего, решили, что я либо погибла здесь, либо выбралась сама.

Мафия Альвареса тоже наверняка больше не появится. Что им тут делать, на разгромленной земле? Если бы они знали о нашем с Робертом присутствии, то еще вчера нашли бы нас и прикончили. Анзотти они убили, вероятно, потому что приняли его за одного из людей Родригеса, пытающегося выбраться с острова. Они просто не знали, что с ним была я. Значит, с этой стороны, грозящая нам опасность минимальна.

Однако всё это вместе взятое не давало повода для радости. Кроме одного: Эмма сделала свою работу профессионально. Если бы Лиза всё ещё существовала, у неё была масса возможностей появиться и занять мое место, но этого не произошло даже на миг во время моей лихорадки. Но тем не менее, что же делать? Я нахожусь на острове, откуда невозможно выбраться, с человеком, который когда-то был Робертом и любил меня! А теперь я для него ничего не значу. Так же, как этот выжженная и уничтоженная земля.

Ничего не понимаю, и любые попытки понять причиняют боль.

Роберт, или Сиэло - не важно, как он теперь себя называет, - прав. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Тогда я сумею докопаться до правды.
Когда я только приехала, Родригес подсыпал мне в чай лоринал, смешанный с каким-то сильнодействующим лекарством. Где гарантия, что нечто подобное не сотворили с Робби? Но с другой стороны, если бы это был результат воздействия на мозг психотропного вещества, Робби мог потерять память или отравиться насмерть, но не начать считать себя другим человеком. Во-вторых, Родригесу нужно было заполучить остров в собственность. Он бы Роберта убил, не имеет значения под фамилией Барр или Карвалио. Он бы его живым точно не выпустил. Значит, в случившемся виноват не Родригес.

Кто тогда?

- Сеньора Кастильо, я могу войти? – услышала я за дверью голос Роберта, которого теперь мне нужно называть чужим именем, прежде чем удастся разобраться в происходящем.

А если попробовать иначе?
- Входи, Робби.

Дверь медленно открылась, и Роберт ступил на порог.

На нем была надета рубашка кремового цвета, которую он, видимо, не столь давно безуспешно пытался отстирать от пятен, и темные брюки, закатанные до середины голени. Я только сейчас заметила, жадно приглядываясь к нему, что у него расцарапаны обе кисти рук и содрана кожа на правой щеке. Темно-зелёные глаза смотрели прямо на меня с долей опаски.

- Вам лучше, сеньора? – спросил он, останавливаясь возле притолоки и не спеша пройти дальше.

Снова я отметила про себя, что он выговаривает слова с акцентом и некоторым напряжением, будто английский язык ему мало знаком.
- Да, спасибо. Ты, в самом деле, меня не помнишь?

Мой вопрос заставил его ещё больше напрячься. Он нахмурил брови, переступил с ноги на ногу, скрестил руки на груди, а затем проговорил осторожно:

- Я вас не знаю.

Тогда я приблизилась к нему и прикоснулась пальцами к царапине на его щеке.
- Где ты поранился?

Он мягко, но решительно отстранил мою руку.

- Это ерундовая царапина, сеньора Кастильо. Не стоит беспокоиться. Вы, наверное, голодны?

- Да, - только когда он спросил, я вдруг осознала тот факт, что мне ужасно хочется есть.

- Всё оттого, что вы отказывались от пищи, пока лежали в лихорадке, - он двинулся через комнату в соседнюю спальню, поясняя на ходу. – Из-за высокой температуры вас тошнило. С большим трудом мне удалось заставить вас выпить отвар листьев панамы с лимонным соком. Я всё боялся, что у вас начнется пневмония, но слава Богу через сутки вы уже пошли на поправку, - он вернулся из спальни с куском ткани, завязанным в узел. – Поешьте. Здесь финики. Завтра утром думаю пройтись до озера и попробовать наловить какой-нибудь рыбы. Если не удастся, пойду на побережье собирать мидий или береговых крабов… Это я умею делать даже без специальных приспособлений. Еще надо поискать старую плантацию бананов, про неё мне Анзотти рассказывал. А то на финиках и лимонах мы долго не продержимся!

Вместо того, чтобы взять узелок с едой, я крепко схватила его за руку:
- Робби, прошу, скажи, что помнишь меня!

Он вздохнул и осторожно присел на краешек дивана.
- Наверное, нужно поговорить с вами и объяснить всё. Видите ли, - он жестом предложил мне сесть рядом, правда, так, чтобы между нами осталось некоторое расстояние, – я не Роберт. И если вы присмотритесь ко мне внимательнее, то поймёте, что я нисколько не похож на него.

Тон, которым он произнёс эти слова, сказал мне многое. Я сразу вспомнила визитную карточку Эммы в своем паспорте с указанием адреса психиатрической лечебницы в Сан-Франциско, где я провела последние восемь с половиной месяцев… Если он сушил мою одежду, то конечно, видел и документы. Следовательно, прочел мои имя и фамилию, а заодно и всё остальное.

Меня начал бить озноб. Даже когда я становилась Лизой, то помнила о муже и детях. Я могла воображать, будто не люблю их, но я о них помнила!
Что происходит с Робертом? Или… это не Роберт?

Я вдруг вспомнила о Куинне, об их с Робертом невероятном сходстве, и перед глазами у меня всё поплыло. Совершенно жуткая мысль посетила меня: могло ли быть такое, что у Роберта и Куинна был еще один брат, который до сих пор понятия не имеет о том, кто он на самом деле?

- Вам стоит еще поспать, - заботливо проговорил Карвалио, коверкая английские слова на испанский манер, чего Роберт точно никогда не делал. – Поешьте и ложитесь. Вы слишком слабы. К тому же сейчас поздний вечер. Завтра утром, если нам поможет Бог, я принесу еды получше… А потом будем думать, как выбраться с этого острова. Смешно звучит, но я всю жизнь мечтал жить в живописном месте наподобие этого, а теперь отдал бы полжизни, чтобы убраться отсюда и ещё раз увидеть мою Тэсоро.

- Кого? – невольно переспросила я.

- Извините. Мне двое суток не с кем было поговорить, вот я и разошелся. Может, заварить вам мате? Я нашел немного на бывшей кухне… Вернее, я по обстановке понял, что там была когда-то кухня, - Карвалио указал кивком в сторону двери, куда он выходил, пока я переодевалась. – Листья все высохли и почти не дают аромата, но за неимением лучшего сгодится… Интересно, кто жил раньше в этом доме? Почему-то одна стена перед входом не только вся осыпалась, но ее еще кто-то тщательно замазал черной краской поверх штукатурки. Не понимаю, зачем? Все это очень странно.

Финик, который я жевала, вдруг показался мне невыносимо приторным. В горле запершило, и я закашлялась.

- Я согрею воду, - мужчина поднялся с места, подошёл к камину, поворошил угли палкой, а затем подбросил охапку сухих веток в разгоревшийся огонь. Затем снял с крюка над каминной доской железный чайник, вышел с ним из комнаты.

Вернувшись спустя несколько минут и бросив на меня задумчивый взгляд, он повесил чайник с водой греться над камином. Обнаружив в доме вторую каминную решетку, Карвалио ухитрился поставить ее внутрь очага под углом к первой, и теперь пользуясь этими двумя решетками и выломанной где-то толстой палкой, кипятил воду. Я заметила, что для богатого землевладельца, привыкшего бездумно сорить деньгами (чего стоила его выходка с залогом за яхту), он довольно умело адаптируется в экстремальных условиях.

Есть больше не хотелось, но я продолжала механически жевать сухой фрукт. Это отвлекало ум от страшных предположений о том, что Карвалио – один из выживших бандитов Родригеса, переодетый подручный Альвареса, или третий брат-близнец Куинна и Роберта. Какое из этих всех предположений хуже, я даже сама не знала.

- Кстати, - поворачиваясь ко мне от камина, сказал сеньор Карвалио, - в спальне стоит сундук с одеждой. И я видел там женские туфельки, очень неплохие, только поношенные. А вообще - надо морально приготовиться. Трудно нам придется. Похоже, на Лас Сиренас из всех следов цивилизации остался целым только этот дом. И тот того гляди рухнет, поскольку в нем, похоже, лет двадцать никто не жил.

Его равнодушие в том, как он отзывался о доме, задело меня до глубины души.

- Ты не мог забыть, - прошептала я, делая последнюю отчаянную попытку убедить себя, что это все-таки Роберт, - не мог! Мы здесь жили вместе одиннадцать лет назад. Ты сказал, что купил этот остров, для того чтобы никто не мог поселиться в доме, где мы когда-то любили друг друга. Неужели не помнишь?

- Сожалею, сеньора, - Карвалио отрицательно покачал головой, - вы снова путаете меня с вашим возлюбленным.

Он присел рядом со мной и стал нежно гладить меня по руке, уговаривая, как малого ребенка. И я вспомнила, что именно ту же ласкающую интонацию я слышала в своих снах, навеянных лихорадкой:

- Я понимаю, вам очень трудно. Вы попали сюда по ошибке, чудом избежали смерти. То, что сейчас с вами происходит – следствие пережитого стресса. Завтра утром вы проснётесь, и мы вместе что-нибудь придумаем, чтобы выбраться отсюда. Всё будет хорошо, поверьте! И вы ещё встретите вашего Роберта, и у вас всё наладится. А сейчас давайте, ложитесь. Я вас накрою одеялом, заварю чай, а вы будете спокойно отдыхать…
- Нет, - я закрыла лицо руками. – Ничего вы не понимаете!

Я вскинула голову и в упор взглянула, так неожиданно, что он отдёрнул руку, словно обжёгся. Ни на секунду в его лице не появилось знакомое мне выражение. Сердце ухнуло вниз. «Не Роберт, - пронзила меня ужасная догадка. – Это, в самом деле, чужой мне человек!»

- Вы ничего не понимаете! – в отчаянии закричала я. – Я не сумасшедшая, сбежавшая из клиники в Штатах, как вы, наверное, думаете! Я отлично помню, что случилось на острове. Этот медальон, который вы показывали, отдал мне человек по имени Алвару Анзотти. Он хотел спасти меня, потому что думал, что я и есть та женщина, ради которой вы приехали. Его кто-то убил, и я не видела, кто. Вы должны были обнаружить его тело, если нашли меня! А я… почти целый год не виделась с родными! Когда же вернулась домой, то увидела, что мой муж живёт с моей сестрой, а моя дочь называет её мамой! – слёзы сдавили мне горло. - Но есть еще один человек, с которым меня до сих пор связывает что-то… И если я не пойму, почему это происходит, то не смогу жить дальше! Я приехала сюда разобраться во всем … А попала в логово бандитов! Впрочем, мне не привыкать …
- Да-да, я понял, успокойтесь, - попытался сеньор Карвалио утешить меня.

- Как вы можете понять?! – снова вскинулась я на него. – Вы – другой! Но вы похожи на Роберта, как две капли воды! И это какая-то злая насмешка, особенно, если учесть, что у него уже есть один брат-близнец. Вот вы говорите, что влюблены? – спросила я, отлично понимая, что мои сумбурные объяснения вряд ли помогут ему уверовать в здравие моего рассудка. Скорее, убедят в обратном.

- Так и есть, - спокойно откликнулся Карвалио, не показывая своих эмоций. – Мою любимую зовут Фернанда Виэнто.

- Что бы вы сейчас чувствовали, если бы я была на нее похожа, но не была бы ею?

Его лицо резко изменилось, но он совладал с собой и с огромной выдержкой ответил:
- Вы правы. Мне было бы безумно больно, что моя любимая далеко, а вместо неё рядом – чужой человек. И ваше сходство лишь причиняло бы мне дополнительные мучения. Простите, - покаянным тоном продолжил он, - я только сейчас понял ваши чувства. Извините, что относился к вам с опасением. Но поймите меня и вы: сначала я нахожу визитную карточку директора психиатрической лечебницы и свидетельство о выписке среди ваших документов, потом, очнувшись, вы начинаете называть меня Робертом, несмотря на все мои попытки доказать обратное… Что я должен был подумать?

- Простите и вы, - я наконец-то стала немного успокаиваться. - Я ведь даже не поблагодарила вас за своё спасение. Сеньора Алвару я уже никогда не смогу отблагодарить… Но ведь и вам я даже спасибо не сказала!

Сообщение отредактировал Anatta - Суббота, 25.02.2012, 23:33
 
Форум » Творчество » Фанфикшн: продолжающиеся проекты » Остров Русалок - 2 (Жанр: драма, романтика, приключения. Рейтинг: PG.)
  • Страница 1 из 10
  • 1
  • 2
  • 3
  • 9
  • 10
  • »
Поиск:

Copyright MyCorp © 2024 Конструктор сайтов - uCoz